Телефон зазвонил. Руки его были в мазуте — он только что подцепил пружину под днищем и не мог сразу выпрямиться. Протёр ладони о старую тряпку, потянулся к трубке, но не успел. Гудки стихли. Он вытер руки как мог, поставил телефон на тумбу, но тут же снова — звонок. На экране высветилось: «Тамара». Андрей схватил телефон.
— Андрей… отец скончался. Вчера… Я всё оформила. Похороны — в пятницу.
Он застыл, прислонившись к верстаку. Тамара, вторая жена отца, говорила тихо, с длинными паузами. Воздух в мастерской пах металлом и потом. Он молчал. Потом коротко выдохнул:
С отцом он не виделся семь лет. Ни звонков, ни писем. Только редкие упоминания от знакомых и однажды — открытка без подписи на Новый год.
Поездка была быстрой. Поезд, такси и туманное сознание. В зале прощания — десяток человек, наспех собранных Тамарой. Всё прошло без надрыва. Он стоял сбоку, держал руки в карманах. Без слов. Прощались просто, без речей.
Через две недели — снова звонок. Опять звонила Тамара.
— Андрей… — голос тот же, но теперь резче. — Я нашла бумаги. Насчёт мастерской. Он всё оставил тебе. Завещание есть. Пока не поздно, сходи к нотариусу.
Он не спросил ни про завещание, ни про подробности. Через день просто поехал — посмотреть. Кооператив у окраины города, старые гаражи. Полутёмный бокс. Ключ скрипнул в замке.
Тамара шла чуть позади.
— Он тут почти жил последнее время… — Она открыла створку ворот. — Всё тебе. Хотел, чтобы ты продолжил.
Пахло сыростью, пылью, маслом. В углу — верстак, над ним лампа с оторванным плафоном. По стенам — какие-то ключи, сломанный уровень, жестяные банки с шурупами. В дальнем углу ржавел станок.
Он прошёл внутрь. Коснулся стола ладонью. Пыль легла на пальцы.
— Есть, конечно, кое-какие долги, — пробормотала Тамара. — По аренде, за электричество. Небольшие.
Он провёл рукой по пыльной поверхности и спросил:
Тамара слегка пожала плечами:
— Ну… около ста тысяч. Может, чуть меньше. По аренде, за свет. Не пугайся, Андрей, не страшно это.
Дома, за чаем, он рассказывал Ирине:
— Там всё есть. Инструмент, помещение. Не новенькое, но своё. Мечта. Долги — копейки. Пятьдесят, максимум — сто тысяч.
— А ты не хочешь вспомнить, что у нас ипотека на одобрении?
— Это шанс, Ира. Своя мастерская. Я смогу вытащить. Это даже лучше ипотеки.
— А ты не думаешь, что мы вообще-то уже взрослые? Не двадцать. У нас ребёнок. И у меня тоже есть мечты.
Он промолчал. Потом сказал:
— Я подам заявление. Пока просто как наследник. Это ничего не значит. Там потом видно будет.
Он подал. Через неделю заказал оценку. Бумаги пришли по электронной почте. 372 тысячи рублей. Меньше, чем он надеялся. Намного меньше. Но не пусто. Хоть какая-то основа.
Он сидел на кухне, глядя в цифры на листе. За окном цвыркали воробьи, в детской мелькала тень дочки. Хотел сказать Ирине. Но не стал. Зачем? Пусть думает, что больше.
