— Ты чего такая, как с войны? — Людмила поставила на стол тарелку и кружку чая. — Ешь. Потом поговорим.
Лена взяла ложку, но не ела.
— У меня нет дома, — сказала. — Там всё уже… занято.
— Суп остынет, — ответила Людмила. — А остальное потом разберём.
После еды Лена впервые заплакала. Не всхлипывала — текли слёзы, без звука. Людмила села рядом, накрыла её ладонь своей.
— Ты не слабая, Лена. Ты просто всё тащила. Но нельзя тащить и не просить.
— Вот теперь научишься.
На следующий день Лена подала заявление об определении места проживания ребёнка. Без истерик. С документами. С расписанием школы, медицинской справкой, характеристикой с работы. Всё, что доказывало: она мать. Настоящая. Не бывшая.
Муж позвонил вечером.
— Ты чего устраиваешь?
— Забираю свою жизнь.
Он пришёл с бумагами — хотел обсудить условия. Принёс кофе в стаканах. Лена не взяла.
— Ты же могла остаться там. Почему вернулась?
— Потому что у меня есть дочь. А не потому, что мне есть куда.
Он посмотрел на неё внимательно. Будто впервые.
— Ты раньше была совсем другой.
— Я была в режиме выживания. Это не одно и то же.
Опека пришла в среду. Женщина лет сорока, в очках, внимательная. Задала вопросы. Осмотрела комнату. Попросила фото.
— А кто платил за кабинет? — спросила между делом.
— Я. Но оформлен на мужа.
— Тогда не думала, что это важно.
Через неделю состоялось первое заседание. Муж настаивал: «Ребёнку с Лизой стабильно». Лена не спорила. Только достала бумаги. Спокойно. Чётко. Представитель опеки кивала.
После слушания в коридоре Мариша подошла.
— Я хочу, чтобы у меня были две мамы. Но ты не была со мной, когда я болела.
— Ты могла позвонить.
— А теперь ты будешь?
Через неделю Лена собрала документы на развод. Уведомила мужа письменно. Решила не претендовать на кабинет. Не из слабости — из ясности.
Он позвонил в ярости.
— Ты что, совсем? Ты же могла его забрать!
— Я не хочу, чтобы хоть что-то меня к тебе привязывало.
— Ты не понимаешь, что теряешь.
Через две недели он подал встречный иск — на раздел квартиры. Лена принесла свидетельство о праве наследства. Квартира была её — ещё до брака.
— Но я же вкладывался! — выкрикнул он на заседании. — Я стены красил! Ремонтировал своими руками и всё на свои деньги…
Судья спокойно попросил доказательства.
После заседания он догнал её у выхода.
— Ты что себе позволяешь?
— Ты говоришь, будто что-то отдал. А по факту — только брал.
Лена остановилась. Смотрела прямо.
— Будь мужиком. Ты совсем берегов не видишь, какую ещё квартиру ты пытаешься разделить? Ты хотел войны — получил. Но это твоя война. Не моя.
