Он смотрит на меня с недоумением и раздражением, словно я пытаюсь обмануть саму себя.
— Я справлюсь без тебя! Мне ничего не нужно! — пытаюсь я, но мои слова звучат пусто, даже для меня самой.
— Давай обойдемся без этих детских угроз, Лер, — отвечает он холодно, словно указывая на мою слабость.
Впервые за долгое время мне становится стыдно за то, кем я была. Домохозяйкой, которая готовила вкусные ужины, рисовала этюды на веранде и наслаждалась материнством, погружаясь в мир семьи и уюта.
Я была той милой, очаровательной женой, которая искренне кайфовала от замужества за сильным, большим и суровым мужчиной. Он зарабатывал деньги, а я создавала уют — простая и понятная роль, в которой я чувствовала себя нужной и любимой.
Боженька создал меня для того, чтобы я была женой. Это казалось мне неизменной истиной.
Кто-то живет для карьеры, для самореализации, а я — жена, мать и бабушка. Вот кто я. Тридцать лет я была этой женщиной, и мой брак, моя семья приносили мне радость и удовольствие. Но теперь Ярослав говорит о разводе так серьезно, что мои прежние убеждения начинают рушиться.
Он уходит от меня — идеальной домохозяйки и хорошей жены — к другой женщине. К сильной карьеристке со стальными нервами и пронизывающим взглядом, который кажется способным пробить насквозь.
Мы — противоположности, и это становится очевидным, как никогда.
— Дом будет продан, — заявляет Ярослав, голос его стал твердым и решительным. — На вырученные деньги для тебя будет куплена другая недвижимость.
Он лишает меня моего гнезда. Моих родных стен, для которых я тщательно выбирала обои и цвет краски, создавая уголок, где мы были счастливы.
— Так нельзя, Яр, — шепчу я, чувствуя, как сердце сжимается от боли. — Оставь мне этот дом.
— Это был наш дом, — строго поясняет он, — мы оставим прошлое в прошлом, Лера. Ты не будешь жить среди призраков. Я знаю, сама ты не в состоянии изменить свою жизнь. Вот такая ты. Тепличная женщина.
Его слова звучат безжалостно, словно приговор. Я чувствую, как внутри меня что-то ломается, но одновременно появляется тихое, но настойчивое желание доказать ему обратное.,— Это был наш дом, — строго поясняет он, — мы оставим прошлое в прошлом, Лера. Ты не будешь жить среди призраков.
Я закусываю губы и закрываю глаза, чувствуя, как внутри всё сжимается от горечи. Разве плохо быть домашней женщиной, которая умеет готовить, шить, которая полностью погружена в семейные заботы и умеет создавать уют? Разве это недостаток — быть хранительницей очага, мягкой и нежной, несмотря на всю мою усталость и боль?
Как же так получилось? Почему теперь эта часть меня кажется такой слабой и ненужной? Неужели смелая и решительная карьеристка, которая, возможно, даже не умеет элементарно приготовить яичницу, может казаться более ценной, чем я — женщина, посвятившая жизнь семье?
— Я справлюсь! — громко и решительно обещаю Яру, вглядываясь в его глаза с такой яростью, что сама удивляюсь своей силе. — Это вы считаете меня бесполезной клушей… а я…
— Что ты, Лера? — Яр вскидывает бровь, словно не верит своим ушам. — Будешь пирожки печь на рынке? Или пойдёшь домработницей к соседям? Ты, конечно, справишься с пирожками, борщами и тряпками, но позорить ты меня не будешь.
Меня начинает потряхивать, сердце сжимается от боли, потому что я понимаю, к чему он ведёт. В его словах слышится и презрение, и решимость держать меня в рамках, которые он считает достойными.
— Я несу за тебя ответственность, да, — он медленно кивает, словно оправдываясь перед собой. — Я потакал твоей слабости…
— Мне ничего от тебя не нужно… — тихо, почти шепотом, повторяю я, стараясь не позволить слезам прорваться наружу. — Просто оставь меня в покое…
— Довольно! — гаркает он, и кулак с грохотом бьёт по столу. — Будет развод, и дурить в разводе я тебе не позволю! Если бы ты могла, ты бы уже нашла себя!
Яр встаёт, его фигура кажется ещё более угрожающей на фоне тусклого света кухни. Взгляд его острый, как лезвие, и я чувствую себя маленькой и беспомощной, хотя внутри всё горит протестом.
— Я нашла себя в семье! — взвизгиваю я, отчаянно пытаясь доказать хоть что-то. — В браке!
— Теперь нашего брака нет, Лера! — он резко разворачивается и направляется к выходу. — И я организую тебе ту жизнь, в которой ты дальше будешь на кухне возиться, рисовать, пить чаи и сериалы свои смотреть! И да, с моей стороны будет контроль, а то ты устроишь цирк с конями и нытьём!
Я тоже вскакиваю на ноги, и из глаз брызжут предательские слёзы, хотя я пытаюсь их сдержать. — Я смогу без тебя! — заявляю я, пытаясь звучать уверенно. — Без твоих денег! Ничего мне от вас не надо!
