«Почему я одна плачу за зубы, за врачей, за кредит по учёбе?» — с вызовом спросила Яна, осознав, что её усилия никто не ценит

Яна усмехнулась. Она как раз вчера вечером закрыла огромный отчёт по финансам. Там действительно всё было в таблицах. С холодной логикой, с цветовой маркировкой. Там был порядок. Не как тут — в этих кухонных речах, где за «душой» скрывается банальный шантаж.

Из коридора показался Дима. Побрился, но не сменил свитер. Любил его, как старое кресло, с которого давно облезла обивка, но оно всё ещё — «любимое». Он бросил взгляд на Яну, потом на мать и сестру.

— Что, опять сцена? — буркнул он и полез в холодильник.

— Не сцена, — ответила Яна тихо. — Просто разговор. На тему, сколько стоит быть частью вашей семьи. И кто кому чего должен.

Дима жевал батон с колбасой и молчал. Как всегда. Он никогда не лез в женские споры. Точнее, не хотел, чтобы его заставляли выбирать. Ему было удобно, когда мать сама решала бытовое, а Яна сама — финансовое. Ему лишь оставалось сидеть между ними, как студент на зачёте, надеясь, что прокатит.

— Дим, скажи ты ей! — вдруг вскинулась Галина Петровна. — Это нормально, что твоя жена копит на квартиру, а ты — даже не в курсе?

— Я в курсе, — наконец выдал он. — Но это её деньги. Она сама решает.

Дима ничего не ответил. Он действительно был слабак. Но не из злости — просто по конструкции. Как старый шкаф: всё ещё стоит, но дверцы давно не закрываются.

Яна посмотрела на него — и почувствовала, как внутри всё опадает. Он не скажет ничего. Не встанет на сторону. Не разрулит. Он просто дожует свою колбасу и уйдёт к ноутбуку.

Она подошла к вешалке. Пальто тяжёлое, как груз невысказанного.

— Я домой, — сказала спокойно. — Мне ещё завтра в восемь вставать. И, пожалуйста… Не лезьте ко мне в карманы. Это не про деньги. Это про уважение. К жизни другого человека.

— Какая уж тут жизнь, — пробормотала Марина. — Всё у неё по графику. Всё по плану.

Яна закрыла за собой дверь. В подъезде пахло пылью и кошачьим кормом. Она спустилась вниз и впервые за долгое время почувствовала, как сердце оттаивает. Пусть чуть-чуть. Но она точно знала — это только начало. На следующее утро Яна проснулась в съёмной квартире с видом на шиномонтаж. Сквозь пластиковое окно доносились металлические лязги, как будто кто-то крушил жизнь кувалдой. Ну, или пытался исправить. Она лежала на боку, обняв подушку, и слушала, как в соседней комнате капает кран — снова. Пятый раз за месяц.

— Самое время для просветления, — пробормотала она, поднимаясь. Кофе, потом душ, потом двадцать минут на дорогу до офиса, в котором все «на удалёнке», но всё равно требуют присутствия. И только после обеда — звонок. Звонила, конечно, она.

— Яночка, добрый день, — голос Галины Петровны звучал медово, но у Яны сразу дёрнулось веко. — Добрый, — коротко. — Я просто хотела поговорить. Без обид, хорошо? — Угу.

— Мы с Мариной подумали… ну, ведь это же не по-человечески — копить одной. Вы с Димой вместе уже пять лет. А он всё вкладывает, а ты — копишь. Это как… в чём-то нечестно. — В чём? — голос Яны потеплел ровно настолько, чтобы скрыть раздражение. — В семье всё должно быть общее. Вот у нас с покойным Васей всегда было общее! Даже если я получала больше, всё равно мы всё складывали.

— Это прекрасно. Только, насколько я помню, вы вдвоём в итоге жили у свёкра, потому что всё отдали Марининому мужу на бизнес, а он вас кинул. Молчание. Глухое, как в подвале. Потом – резко:

— Ты, значит, считать умеешь, а уважать старших — нет? — Я уважаю. Но уважение не равно подчинению. — То есть ты отказываешься помогать? — голос стал жёстким, как ободок на голове. — Я не банк, Галина Петровна.