— Ну ты же понимала, кто он.
— Понимала. Но верила, что подрастёт. А он — как был, так и остался. Только теперь ещё и с претензиями. В тридцать пять. Мама говорит, сестру жалко. А мне кто сочувствует?
Лариса посмотрела в окно и тихо произнесла:
— Ну ты, конечно, молодец. Только жаль всё равно. Привычка ведь. С ней тяжелее, чем с мужиком расстаться.
Алиса усмехнулась. Да, привычка была. Но жить под гнётом чужих желаний — вот это хуже любой привычки.
На третий день после его отъезда в квартиру пришла Марина.
Без предупреждения, в обтягивающих джинсах и с наращёнными ресницами, как в бою. С порога:
— Алиса, мы с Витей сейчас всё обсудили, и я решила — я тебе помогу всё рассчитать. Мы с подругой нашли помещение, нам надо всего миллион двести. Это не так много, если учесть, сколько стоит твоя квартира. Всё можно сделать быстро, с риелтором, мы уже нашли…
— Стоп. — Алиса подняла руку, как на школьном уроке. — Ты не поняла. Я тебе уже сказала — нет. Всё. Никаких «если», «вдруг», «возможностей».
— Ты вообще человек? Или ты — счёт-фактура с ногами? Вечно только о деньгах думаешь. Никакой женской солидарности!
— Женская солидарность — это когда ты не лезешь в чужую квартиру с мечтой открыть маникюрный концлагерь. И не рассказываешь мне, что я жадная, потому что не хочу продавать единственное жильё. Иди отсюда, Мариш. Пока я культурная.
Та ещё пару секунд стояла, открыв рот, потом развернулась — и хлопнула дверью так, что карниз дрогнул.
— Слушай, он же не выписан? — спросила Лариса вечером, когда они переписывались.
— Нет. Прописан. Но квартира — моя. До брака. Документы все есть. Хочешь, покажу? — Алиса сфоткала и отправила Ларисе скан выписки из ЕГРН, которую она хранила на телефоне в папке «Доказательства».
— Ну хоть с этим порядок. А то знаешь, как бывает… Потом по судам бегай.
Алиса вздохнула. Она уже читала форумы. Знала, что если на него не оформлено, он и претендовать не может. Но всё равно было противно. Потому что Виктор ей теперь названивал каждый вечер. То с тоской в голосе: «Алиса, ты слишком жёсткая…» То с подковыркой: «Ну что, не скучаешь, хозяйка жизни?» То с раздражением: «Ты меня на улицу выкинула, как кота!»
— Ты взрослый мужик, — отвечала она. — Не кот. А если кот — то уж очень наглый. Ешь, валяешься и дерёшь обои.
А потом Валентина Петровна пришла снова. На этот раз — в сопровождении участкового. Без звонка, без тапочек. Алиса открыла — и чуть не упала.
— Вот, — говорит, — знакомься, старший лейтенант Шамардин. Я заявила: ты незаконно выселила моего сына. Квартира хоть и твоя, но он в ней зарегистрирован. А значит, ты не имела права его выгонять. Вот пусть сейчас полиция решает.
Алиса молча вытащила из ящика документы. Права. Договор купли-продажи. Выписку. И, конечно же, заявление о разводе, которое уже лежало в сумке, готовое к завтрашнему походу в ЗАГС.
— Проживание по месту регистрации не даёт права собственности, — объяснил участковый, ковыряясь в бумагах. — Вы, конечно, можете подать в суд на временное проживание, но хозяйка имеет право… да-да, это собственность. Всё в порядке.
— Ты что, совсем с ума сошла? Он же твой муж! Ты же должна была его понять!
— Он теперь почти бывший. А ты — совсем не моя родственница. Так что с вещами — на выход, — ответила Алиса, глядя ей прямо в глаза. — И запомни, Валентина Петровна. У меня нет желания больше слышать про Мариныны идеи. Она мне не подруга. Не родня. Даже не хорошее воспоминание.
В тот вечер она сняла обручальное кольцо и положила его в коробочку из-под серёжек, которые подарила себе сама — на прошлый день рождения. Сама, потому что Виктор забыл. Сказал, «закрутился на работе», а потом купил ей термокружку с надписью «Миссис Вселенная». Да, с орфографической ошибкой.
