— Чего ты хочешь? — она знала ответ еще до того, как он произнес его.
— Помоги мне, дочка. Я совсем один, в общежитии… Уход нужен… — он закашлялся снова. — Я квартиру тебе отпишу. Приходи, ухаживай за мной.
— Квартиру? — Елизавета горько усмехнулась. — Ту самую, из которой ты меня выгнал?
— Да, — в его голосе появилась надежда. — Она же все равно моя, куда я ее дену…
— Она твоя? — Елизавета уже поняла, к чему идет разговор. — А Маргарита?
Неловкое молчание на том конце линии сказало ей все.
— Ты переписал ее на Маргариту, правда? — она почувствовала, как к горлу подкатывает ком. — И теперь, когда она тебя бросила, ты вспомнил, что у тебя есть дочь?
— Лиза, я же отец твой! — в его голосе появились требовательные нотки. — Разве ты не должна помогать родителям?
— Родителям? — Елизавета почувствовала, как дрожит рука, сжимающая телефон. — У меня нет родителей. Один бросил меня ради новой жены, другая — потому что я слишком напоминала отца. Что ты сделал, когда я нуждалась в твоей помощи? Выкинул на улицу!
— Да как ты смеешь… — начал Сергей, но она его перебила:
— Спокойной ночи, Сергей Петрович. Не звоните мне больше.
Она нажала отбой и долго сидела в темноте, сжимая телефон. Потом тихо встала и прошла на кухню. Дарья уже была там — в халате, с чашкой чая.
— Не спится? — тетя внимательно посмотрела на нее. — Я слышала разговор.
— Отец, — Елизавета опустилась на стул. — Болеет, просит помощи.
— И что ты решила? — в голосе Дарьи не было осуждения, только забота.
— А что тут решать? — пожала плечами Елизавета. — «Как аукнется, так и откликнется»… Он выбрал свой путь, я — свой.
Дарья кивнула, разливая чай по чашкам.
— Знаешь, я сегодня мать встретила.
Дарья вскинула брови:
— На Ленина, возле супермаркета, — Елизавета обхватила чашку ладонями, согреваясь. — Она в детском доме работает. Воспитателем. Представляешь?
Дарья издала короткий смешок:
— Вот это ирония… И что она сказала?
— Что не любила меня, потому что я была похожа на отца.
Что чувствует ребенок, когда узнает, что мать его никогда не любила? Что мучительнее — быть брошенной или знать настоящую причину?
Дарья молчала, не находя слов.
— Вся моя жизнь была выстроена на лжи, — продолжала Елизавета. — Я думала, что была недостаточно хороша. Что мама ушла из-за отца. А оказывается, она просто не могла выносить мой вид… — ее голос дрогнул.
— Лиза, — Дарья накрыла ее руку своей. — Ты не виновата ни в чем. Ни в чем, слышишь? Это их выбор, их слабость, их эгоизм.
— Знаю, — Елизавета грустно улыбнулась. — Но от этого не легче.
Марина Васильевна, коллега Анны, поймала ее в коридоре детского дома.
— Анна, подожди, — она придержала ее за локоть. — Ты какая-то странная сегодня. Что-то случилось?
Анна выглядела бледной, отрешенной.
— Не обращай внимания. Просто… не выспалась.
Они прошли в пустую комнату отдыха. Анна тяжело опустилась на стул, автоматически поправляя волосы.
— Вчера дочь встретила, — неожиданно произнесла она. — Лизу.
Марина удивленно подняла брови:
— Ту самую, которая выросла с отцом? Как она?
— Она не выросла с отцом, — глухо отозвалась Анна. — Он выгнал ее, когда ей было шестнадцать. А я не знала…
Марина изумленно уставилась на коллегу:
— Как не знала? Ты ж ей звонила, нет?
— Редко, — Анна отвела взгляд. — А потом перестала.
— Почему? — недоумевала Марина.
Анна долго молчала, потом медленно произнесла:
— Она слишком напоминала мне Сергея. Я не могла это выносить.
Марина пристально смотрела на нее, постепенно осознавая смысл сказанного.
— Подожди, — она нахмурилась. — Ты бросила собственного ребенка потому что… она похожа на отца?
