— Я больше так не могу, — Аркадий смотрел в окно, избегая встречаться взглядом с женой. — Понимаешь, Мила, это как будто всю жизнь носил маску, а теперь она вдруг треснула.
Мила замерла с чашкой кофе в руках. За тридцать лет брака она научилась читать интонации мужа как открытую книгу. Сейчас в его голосе звучала решимость, которую она слышала всего пару раз в жизни — когда он бросил престижную работу инженера ради собственного бизнеса и когда настоял на переезде сына Олега в Чехию для учебы.
— Что случилось, Кеша? — она намеренно использовала домашнее прозвище, которым называла его со студенческих лет.
— Я встретил Дашу. Помнишь Дарью Савичеву из нашей школы?
Как же не помнить, подумала Мила. Дарья была той самой недостижимой красавицей их класса, по которой сходили с ума все мальчишки, включая Аркадия. Но после школы их пути разошлись — Даша уехала в Москву, а они с Кешей поступили в местный политех.
— И что? — Мила старалась, чтобы голос звучал ровно.
— Она вернулась в город. Развелась с мужем, открыла здесь салон красоты… — Аркадий наконец повернулся к жене. — Мы случайно встретились в торговом центре, разговорились. И я понял, что все эти годы…
— Что ты понял? — в горле пересохло, и Мила сделала глоток остывшего кофе.
— Что я всегда любил её. Просто загнал эти чувства так глубоко, что сам поверил — они исчезли.
Мила поставила чашку на стол. Руки предательски дрожали, и фарфор тихонько звякнул о стеклянную столешницу — подарок к их серебряной свадьбе от сына.
Тридцать лет совместной жизни. Все эти годы она была уверена, что знает о муже всё. Его привычку пить кофе только из определённой чашки. Его страсть к рыбалке, которую она никогда не разделяла, но терпеливо отпускала его каждые выходные на озеро. Его мечту о путешествии на Байкал, к которому они готовились весь последний год.
— И что теперь? — спросила она, глядя на свое отражение в столешнице. Женщина пятидесяти лет, все еще стройная, но с первыми серебряными нитями в тёмных волосах, смотрела на неё снизу вверх.
— Я съеду на съемную квартиру. Хотя бы на время, пока не разберусь в себе.
— А как же Байкал? Мы же собирались…
— Прости, — он опустил голову. — Я уже отменил бронь.
Мила встала из-за стола. Ноги были как ватные, но она заставила себя пройти к окну. Июньское солнце заливало двор, на детской площадке молодая мама качала коляску. Как же давно это было — их первая коляска, бессонные ночи с маленьким Олежкой, Кешины руки на плечах: «Иди спать, я сам покачаю».
— Знаешь, — она не узнала свой голос, — я ведь тоже всегда хотела путешествовать. Не только на Байкал. В Италию, в Париж, в Барселону. Но сначала были пеленки, потом твоя новая работа, потом учеба Олега…
— Нет, дай договорить. Я никогда не жалела об этом. Потому что мы были семьей. А сейчас ты говоришь, что все эти годы любил другую?
В кармане завибрировал телефон. Звонил Олег — они созванивались каждую субботу по видеосвязи. Мила сбросила вызов.
— Я заберу вещи сегодня вечером, — Аркадий направился к выходу из кухни. — И… прости меня.
Входная дверь тихо закрылась. Мила опустилась на стул и закрыла лицо руками. Слез не было — только оглушающая пустота внутри.
Телефон снова завибрировал. На этот раз она ответила.
— Мам, привет! — улыбающееся лицо сына заполнило экран. — Как вы там? Как подготовка к поездке?
— Олежка… — она попыталась улыбнуться. — У нас тут небольшие изменения в планах.
— Что случилось? — он сразу стал серьезным, так похожий в этот момент на молодого Кешу. — Мама, у тебя глаза…
— Всё хорошо, сынок. Просто… папа решил немного пожить отдельно.
— Что?! — Олег подался вперед, как будто мог дотянуться до матери через экран. — Почему? Вы же собирались на Байкал, я как раз хотел сказать, что прилечу к вам туда на несколько дней…
— Он встретил свою первую любовь, — Мила удивилась, как спокойно прозвучал её голос. — Помнишь, я рассказывала про Дарью из его класса?
