Катя не ожидала такого. Она видела, как дрожит его рука, но он не отводил взгляд.
— Ну хорошо, — Виктор Петрович внезапно изменил тактику. Его голос стал неестественно спокойным. — Раз вы так решили… Только помните: семья — это не только права, но и обязанности. Денис, ты ещё пожалеешь.
Тишина повисла в воздухе.
Катя медленно опустила телефон.
— Спасибо, — тихо сказала она.
Денис провёл рукой по лицу.
— Я… я не знаю, что сейчас было.
— Ты впервые за нас постоял,— Катя подошла и обняла его.
— Он не простит этого.
— И что?— Катя отстранилась, глядя ему в глаза. — Ты боишься его или хочешь жить своей жизнью?
Денис не ответил. Но в его глазах что-то изменилось.
Вечером они сидели на веранде. Никаких гостей. Никакого шума. Только тихий шелест листьев и холодное пиво в руках.
— Как думаешь, что он сделает?— спросил Денис.
Катя потягивала пиво, глядя на закат.
— Не знаю. Но теперь он понял — мы не будем молчать.
Денис кивнул. Впервые за долгое время он выглядел… спокойным.
Прошло три дня после звонка Виктора Петровича. Катя и Денис наслаждались неожиданно тихим отдыхом – никаких гостей, никаких требований, только спокойные вечера на веранде и долгие прогулки по лесу.
Но Катя не обманывалась – эта тишина была обманчива.
— Он что-то замышляет,— сказала она утром, наблюдая, как Денис чистит картошку для ужина.
— Может, просто отстал? — Денис бросил очисток в ведро. — Осознал, что перегнул палку.
— Твой отец? Да никогда.
Как будто в ответ на её слова, в тишине дачи раздался резкий звонок телефона.
Это была мать Дениса – Людмила Степановна. Катя подняла брови – свекровь редко звонила сама, обычно за неё всё говорил Виктор Петрович.
— Катюша… — её голос дрожал. — Витя в больнице.
Катя почувствовала, как у неё похолодели пальцы.
— Давление… Скорая забрала ночью…— Людмила Степановна всхлипнула. — Он после вашего разговора совсем сдал… Денис нужен здесь.
Катя медленно опустила телефон и посмотрела на мужа.
— Твой отец в больнице.
Лицо Дениса стало серым.
Они ехали молча. Денис сжимал руль так, что пальцы побелели. Катя видела, как он переваривает одну и ту же мысль: «Это я виноват».
— Ден… — осторожно начала она.
— Не надо,— он резко перебил её. — Просто… не надо сейчас.
Катя замолчала. Она знала – если Виктор Петрович действительно плох, Денис никогда себе этого не простит.
Кардиологическое отделение пахло антисептиком и страхом. Людмила Степановна встретила их в коридоре – маленькая, сгорбленная, с красными от слёз глазами.
— Он в палате… Врачи говорят, кризис миновал, но…— она схватила Дениса за руку. — Он так переживал из-за вашей ссоры!
Катя почувствовала, как по спине пробежали мурашки. «Игра. Это игра», — кричало внутри неё. Но Денис уже шёл к палате отца.
Виктор Петрович лежал на койке, подключённый к мониторам. Он выглядел неожиданно старым – серое лицо, впалые щёки. Но глаза… глаза горели тем же привычным холодным огнём.
— Ну вот… явился…— он хрипло закашлялся. — Когда уже… в гробу… увидишь?
— Всё понятно…— свёкор слабо махнул рукой. — Жена… важнее… отца…
— Виктор Петрович, вы действительно считаете, что ваш инфаркт – из-за нашего разговора?
В палате повисла тяжёлая тишина.
Людмила Степановна вдруг зашевелилась:
— Катюша, как ты можешь! Он же еле живой!
Но Катя не отвела взгляда от свёкра.
— Вы знали, что у вас проблемы с сердцем? Принимали ли вы таблетки в последнее время?
Глаза Виктора Петровича сузились.
— Ты… что… врач теперь?
— Нет, но я вижу, как вы смотрите на Дениса, — Катя сделала шаг вперёд. — Вы хотите, чтобы он чувствовал себя виноватым. Это ваше оружие.
Денис резко обернулся к ней:
В дверях появился врач – молодой мужчина в белом халате.
— Родственники Виктора Петровича? — он посмотрел на них поверх очков. — У вас есть минута?
В коридоре врач сказал то, что Катя уже подозревала:
— У вашего отца хроническая ишемия. Этот приступ – закономерное развитие болезни. Никаких экстренных причин, кроме многолетнего неправильного лечения.
Денис стоял, опустив голову.
— То есть… это не из-за стресса?
— Стресс? — врач усмехнулся. — Если бы инфаркты случались от каждого семейного конфликта, у нас бы половина страны в реанимации лежала.
Когда они вышли из больницы, Денис долго молчал. Потом резко пнул мусорный бак.
— Чёрт! Он снова это сделал! Снова манипулирует!
Катя осторожно прикоснулась к его плечу.
— Но теперь ты это видишь.
Денис тяжко вздохнул:
— Вижу. И не знаю, страшно ли мне или… свободно.
Они сели в машину. Где-то вдалеке громыхал гром – надвигалась гроза.
