Анна поднялась на пятый этаж без лифта, затащила в квартиру тяжёлую сумку из «Перекрёстка» и, не разуваясь, рухнула спиной к входной двери. Ноги гудели, как старая стиральная машина на отжиме, спина ломила после восьми часов за компьютером, и, если честно, ей хотелось только одного — тишины. Чтобы не трогали. Ни пальцем, ни словом, ни подозрительным вздохом.
Но из кухни доносился знакомый, противно бодрый голос с тоном обиженной интеллигенции.
— А у меня, между прочим, давление сто шестьдесят на сто! — выплюнула Татьяна Петровна, хрустя салатом. — И вот я прихожу, а тут пусто. Никого. Дом — как вокзал.
Анна закрыла глаза. Нет, ей это не послышалось. Свекровь. Снова. Без предупреждения. Без стука. С ключом. Как привидение, которое вечно возвращается.
— Добрый вечер, — устало бросила она и прошла в гостиную, оставив сумку валяться у порога.
— А ты чего такая? — оживился Алексей, сидевший с телефоном на диване. Он даже не встал. — Мы тут как раз салат доедаем, тебе оставили. С авокадо. Мама купила.
— Спасибо, я уже наелась на работе, — сдержанно ответила Анна, сев на край дивана, будто боялась прикоснуться к чему-то липкому.
— Как день прошёл? — не отставал муж, уже не отрываясь от экрана.
— Напомни мне, — она посмотрела на него в упор, — мы квартиру кому покупали?
Алексей оторвался от телефона.
— Нам. Ну, в смысле, тебе. У тебя ипотека.
— Прекрасно, — кивнула она. — Тогда можешь объяснить, какого чёрта твоя мама каждый раз появляется здесь без звонка? Я работаю по двенадцать часов, а дома у меня «дом отдыха имени Татьяны Петровны». С криками, упрёками и салатом с авокадо.
— Ну не начинай, — поморщился он. — Она просто зашла, помочь, по хозяйству. Знаешь, ты бы иногда и сама посуду помыла.
— Простите, — вскинула брови Анна. — Мне казалось, у нас тут гендерное равенство. Или ты из тех, кто считает, что женщина должна после работы варить борщи и натягивать улыбку перед твоей мамой?
Татьяна Петровна появилась в дверях кухни, вытирая руки полотенцем.
— У меня вообще-то давление. И я сюда не в гости хожу, а как домой. Так что не надо вот этого, с интонациями. Квартира общая теперь. Алексей меня прописал.
Анна не сразу поняла. Точнее, она поняла, но не поверила.
— Что? — переспросила она, вставая.
— Всё правильно, — подтвердил Алексей, избегая её взгляда. — Ну… ты ведь сама говорила, что это наш общий дом. Мама ведь в возрасте, и если что случится, чтобы была прописка. Так… удобнее.
— Удобнее. — Она засмеялась. Но это был смех человека, которого только что ударили. — Ты серьёзно? Ты прописал свою мать в мою квартиру без моего согласия?
— Не твою, а нашу. — Он встал, уже раздражённый. — Я просто подумал…
— Ты подумал, — перебила Анна. — Молодец. Только знаешь, когда я беру ипотеку, я думаю. Когда я работаю, я думаю. А ты — ты даже не удосужился обсудить это со мной!
Татьяна Петровна хлопнула полотенцем об стол.
— Я же вам помочь хотела! Вы как дети, честное слово. Что тут такого? Прописка и прописка. Я ж не претендую…
— Только вселяешься с продуктами, посудой, тапками и своим мнением по любому вопросу! — выкрикнула Анна.
Алексей шагнул ближе:
— Тише! Ты кричишь. Соседи.
— Пусть слышат, — ответила она. — Может, хоть им повезёт — и они не окажутся в квартире с двумя взрослыми детьми, один из которых зовёт маму, чтобы та решала его проблемы.
— Ты всегда так? Всегда превращаешь всё в сцену?
— А ты — всегда всё решаешь за моей спиной?
