— Квартира у вас хорошая. Угловая, планировка не самая худшая. С учётом рынка — примерно восемь с половиной. Но делить будете по суду? — спросил он, делая снимки каждой комнаты, включая кухню с фигуркой Татьяны Петровны на фоне холодильника.
— Да, — коротко ответила Анна.
Татьяна Петровна стояла, как глыба льда, держа в руках швабру. Впервые за всё это время она молчала.
На следующий день Анна встретилась с юристом. Молодая женщина с острой прической и видом человека, который за день проводит по три развода и один арест счетов.
— Ситуация неприятная, — сказала она, просматривая документы. — Но не безнадёжная. Доказать, что квартира была вашей до брака — реально. Но вот с дарственной будет сложно. Алексей подписал её добровольно?
— Да. Добровольно тупо.
— Тогда через суд можно признать её недействительной. Особенно если найдутся основания: давление, введение в заблуждение, злоупотребление доверием. Бывает, что подписывают, чтобы спасти отношения. Это не дарение, это — манипуляция.
Анна кивала, как робот.
— Я больше не хочу никого спасать. Особенно того, кто тонет сам и тянет других за собой.
— Тогда мы пойдём в наступление.
Анна впервые за долгое время улыбнулась.
— А я думала, юристы — только защита.
— Иногда лучшая защита — это наступление. Особенно, если против вас — два «родных» человека, которым вы задолжали только по факту своего терпения.
Через неделю Алексей позвонил.
— Ань, ты чего так серьёзно? Мама уже вещи пакует. Сказала, ты её выживаешь.
— Я не выживаю, Лёш. Я очищаю. Свою жизнь. Свою квартиру. И, возможно, голову.
— Может, встретимся? Просто поговорим. Без неё.
— Я не хочу говорить. Я хочу, чтобы ты подписал согласие на отмену дарственной. Добровольно. Как человек.
— Тогда ты столкнёшься с тем, чего никогда не знал — с реальной Анной. Которая перестала оправдываться.
— Нет, Лёша. Я просто сняла форму жены. Теперь я — снова собой.
Через месяц в квартире было удивительно тихо.
Татьяна Петровна уехала «в санаторий». Алексей подписал бумаги. По словам юриста, это был «акт самосохранения». Или трусость. В любом случае, процесс пошёл. Анна снова стала единственной хозяйкой квартиры — и собственной жизни.
Её график стал проще. Она не готовила по утрам. Не мыла за кем-то чашки. Никто не включал телевизор в восемь утра с «Малаховым». Никто не спрашивал: «А ты в магазин когда пойдёшь?»
Было одиноко. Но не страшно.
Она сидела у окна, с ноутбуком на коленях. Новый проект — платформа для женщин, переживших развод. Тема — «Границы. Почему их боятся те, кто любит нас».
К ней в Telegram стали писать. Делились историями. Кто-то даже предлагал встретиться.
Однажды пришло сообщение:
Вы — та, кем могла бы быть моя сестра, если бы не сломалась. Я читаю вас — и понимаю, что не всё потеряно. Простите, если это слишком лично. — Костя.
Костя. Имя было знакомым. Очень. Анна вспомнила: это тот самый молодой человек, с которым они вместе выступали на форуме в Сочи год назад. Он тогда говорил об этике в бизнесе. Умный, внимательный, смешной. Но тогда она была ещё замужем. Тогда она не видела никого, кроме своего болота.
Спасибо. Вы написали в нужное время. Как насчёт кофе?
Он ответил почти сразу:
Как насчёт не только кофе, но и долгого, правильного разговора?
Алексей попытался вернуться. Просил прощения, предлагал помощь. Даже устроился на другую работу.
Анна встретилась с ним — один раз. В кафе, как в кино.
— У тебя всё хорошо? — спросил он.
— Теперь — да, — ответила она и встала. — Только это не значит, что тебе есть куда возвращаться.
Он смотрел ей вслед, а она шла спокойно. И знала: даже если всё снова рухнет — она уже не та, что боялась.
