— Потому что я устала. Как жвачка под столом — все знают, что она там есть, но трогать противно. Моя работа, мои деньги, моя жизнь — всё уходило к маме твоей. К «святой мученице», между прочим.
— А если я скажу, что хочу всё вернуть? Продам квартиру, купим свою. Я тебя люблю, Ань.
Она рассмеялась. Сначала тихо, потом громко, с надрывом, подошла к нему вплотную.
— Ты хочешь продать квартиру… с живущей в ней мамой?
— Ну… найдём ей место.
— Какую, прости, собачью будку найдёшь? Ты сам себя слышишь?
Максим опустил глаза.
— Есть идея… Мамка предлагала переписать квартиру на меня, если останется доживать в ней. А потом — нам.
Анна села, поставила ноги на табурет — как в детстве, слушая взрослые разговоры, которые казались такими важными, но тогда она не понимала, почему взрослые так нервничают.
— То есть… ты хочешь, чтобы я снова жила рядом с ней, но теперь уже как ожидающая наследства?
— А как? Что мне делать? Ходить с рулеткой, мерять — сколько ещё осталось моего личного пространства?
Максим сел рядом, сгорбился, впервые не как муж, а как мужчина, которого жизнь прижала к стенке.
— Я не знаю, Ань. У меня мама одна. Ты тоже. Я между вами, как… бутерброд. Все тянут.
— Максим, тебя никто не тянет. Это ты идёшь. Ты не между. Ты всегда на её стороне. И будь честен: не потому, что любишь её больше. А потому что она громче.
Он молчал, глядя в пол.
— Иди, Максим. У тебя мама. У меня — покой.
Он тоже встал, глаза потемнели.
— Ты изменишься. Поймёшь. Не сразу.
— Да, изменюсь. Стану такой же, как она. Тогда, может, ты меня и услышишь.
Через неделю пришло письмо от нотариуса:
«Уведомление о вступлении в наследство по завещанию. Квартира, оформленная на Ольгу Павловну, по завещанию переходит в полное распоряжение Максима Сергеевича…»
Анна перечитала трижды, словно надеясь, что текст вдруг изменится.
И тут раздался звонок. Номер — неизвестный.
— Алло? — ответила она.
— Анечка, здравствуй, — голос холодный, как лёд, — Это я. Ольга Павловна. Не волнуйся, я не для скандала.
— Уже интересно, — сухо сказала Анна.
— Просто хочу встретиться. Без упрёков. Женщина с женщиной. В кафе. Сможешь?
Анна задумалась. Впервые свекровь звала её не домой, не к «Максиму», а отдельно, лично.
— Ладно. Только без сюрпризов.
— Конечно. Время для сюрпризов ещё впереди, Анечка.
Анна закрыла глаза. Сердце билось, словно барабан.
Она не знала, что хуже: молчание или вот эти «женские разговоры».
И вдруг поняла: на кону уже не просто квартира, не отпуск, не деньги. На кону — чья-то победа.
И, возможно, чья-то жизнь.
Анна пришла вовремя. Кафе пустовало почти совсем — понедельник, утро, дождь барабанил по стеклам, как старая зануда по батарее. За окном хмурилось небо, а внутри было тихо, почти как в храме, если не считать слабый аромат сваренного кофе и редкие шорохи официантки.
Ольга Павловна уже сидела у окна. Спина прямая, губы тонкие, словно натянуты леской. Перед ней — чашка кофе и салфетки, сложенные так аккуратно, что казалось — их развернёшь, и на них вылезет какой-то секрет.
— Привет, — Анна сказала спокойно, не спеша сесть напротив.
— Ну вот, ты пришла, — с лёгкой улыбкой произнесла свекровь, будто приглашая на дуэль. — Ты хорошо выглядишь. Странно, конечно. Обычно женщины, ушедшие от мужа, либо спиваются, либо красятся в ярко-рыжий.
Анна фыркнула в ответ, не удержалась.
— Спасибо, — спокойно ответила она. — Я предпочла снять квартиру. Дорого, зато с душой.
Ольга Павловна усмехнулась, эта улыбка была одновременно и приятной, и колкой.
— Всё-таки у тебя язык острый, — сказала она. — Но слушай меня внимательно. Я не просто так тебя сюда позвала.
