— Тебе что, сложно машину переписать на Иринку? Она ж через развод идёт, ей теперь как воздух нужно хоть что-то в собственности, — Дмитрий чесал затылок и смотрел в стену, как будто именно она сейчас и примет решение.
— Сложно, Дима, — Наталья убрала со стола чашку с остывшим чаем. — Потому что это моя машина. И вообще, ты бы сначала меня спросил, а не маму.
— Господи, ну ты ж её всё равно не водишь.
— Да? А она тоже «всё равно» не ест — давай ещё и холодильник перепишем?
В воздухе повисло раздражение, тяжёлое, как запах варёной цветной капусты из соседней квартиры.
Сначала всё было как в кино — свадьба, романтика, «мама у нас замечательная, не слушай никого». Потом мама приехала. С ночёвкой. Потом с неделей. А потом с вещами.
— На ремонт у себя жду, временно у вас перекантуюсь, — бодро заявила Ольга Петровна, стягивая сапоги в коридоре и не снимая пуховик. — Вы же молодые, вам полезно пожить с мудрым человеком. Я, кстати, по хозяйству помогать буду.
По хозяйству — это значит переставить всю кухню, запретить сушить бельё в ванной и назвать Наташу «моя девочка, но хозяйка ты никакая». Вслух. При гостях.
— Ты ж к бабушке ездила каждое лето, — шептала Ольга Петровна Дмитрию. — Вот и квартира тебе за это, правильно? Не чужая ж женщина! А у Иришки, между прочим, трагедия: муж ей машину не оставил, зато кредит — как хвост у кометы. Разве так можно?
Наташа слышала. Всё. Через стену. Через стеклопакеты. Через дурацкое слово «правильно», которое у Ольги Петровны значило «как я сказала».
Они переехали в бабушкину квартиру полгода назад — после похорон. Наталья тогда ещё держалась. Казалось, что эта квартира — крепость. Её кусочек жизни. Маленькое «моё», которое никто не отнимет. Ключи в кармане, имя в свидетельстве, мамины салфетки в ящике и бабушкины пледы на диване.
Но крепости падают не от тарана, а изнутри.
Сначала Ольга Петровна принесла свою микроволновку. Потом повесила шторку «поуютнее» в кухне. А потом вошла в комнату Натальи и начала называть её детской.
— У Ирины сыну будет где делать уроки. Ну ты ж сама говорила, что детей пока не планируете?
— Я говорила, что сначала ипотека. Но, видимо, мне только говорить и остаётся.
Наталья сидела в ванной, включив воду, чтобы не слышать, как они там в зале обсуждают её квадратные метры. Пальцы дрожали. Струя воды била по кафелю, и капли отскакивали так же, как отскакивало её мнение от мужа.
— Понимаешь, Дим, я тебя люблю. Но я не мебель. Я не хочу жить по сценарию твоей мамы. И я не собираюсь отдавать своё имущество твоей сестре.
— Тебе лишь бы своё тянуть, — устало вздохнул он. — Как с тобой вообще можно семью строить?
