Его пальцы впились в её кожу, как будто хотели оставить отпечаток. Нина ощутила боль, но не отступила.
— Нет. Ты никуда не уйдёшь. — его слова звучали как приговор. Нина поняла — он действительно думает, что имеет право удерживать её.
Тогда в её голове что-то щёлкнуло. Она больше не могла терпеть.
Она сделала шаг назад, резко подняла руку и ударила его. Ладонью, со всей силы, прямо по лицу. Этот удар был не просто физическим — это был акт освобождения. Ваня отшатнулся, глаза его округлились от шока.
— Ты… ты ударила меня?! — его голос дрожал от недоумения и, возможно, даже от страха.
Нина стояла, тяжело дыша. Но её взгляд не дрожал, не изменился.
— А ты что делал? — она не отводила глаз. Это было не просто обоснование, это был вопрос, который требовал ответа.
Ваня замер, его лицо побледнело. Он не знал, что сказать. В голове у него, наверное, прокручивалась мысль, что всё это не может быть правдой.
— Ты пожалеешь об этом. — его слова были полны угрозы, но Нина почувствовала, что это уже не имеет значения.
— Я уже пожалела только об одном — что не разорвала эти отношения раньше. — её голос был тихим, но в нём не было ни капли сомнения.
Она схватила чемодан и пошла к двери, не оглядываясь, словно не существовало больше ничего, что могло её остановить.
На лестничной площадке стояла Валентина Петровна. Её вопль прозвучал, как звон разбившегося стекла.
— Куда ты?! — завизжала она, пытаясь её остановить, но Нина только усмехнулась.
— Прочь от вашей «дружной семьи». — её слова были твёрдыми, с подтекстом, который Валентина Петровна не могла понять. Она просто стояла, как статуя.
И Нина ушла. Навсегда. Ушла от них, от всего, что пыталось её сломать.
Три месяца. Три месяца без них. Без этого всего, без их гнёта. Нина сидела в кафе, пьющая латте, будто мир наконец-то стал простым и понятным. Она подняла взгляд, когда в дверь вошёл он.
Ваня. Он стоял в дверях, как человек, который только что пережил катастрофу. И когда его взгляд встретился с её, он замер. Наверное, надеялся, что всё это — какой-то дурной сон.
Он медленно подошёл и осторожно спросил:
— Привет. — его голос был таким же неуверенным, как у человека, который наступил на мину.
— Привет, — она даже не подняла глаз от своего латте. Она не собиралась возвращаться в это болото.
— Можно? — он кивнул на стул, словно рассчитывал, что она его снова впустит в свою жизнь.
— Нет. — коротко, как ножом.
Он сжал губы, но Нина видела, как в его глазах плескался страх. Он знал, что это не просто отказ, а финал.
— Нина, я… — он замялся, как-то даже смутился.
— Что, Ваня? Извиниться пришёл? Или просто проверить, не вернулась ли я в твои цепкие лапы? — её слова были полны сарказма, но в этом сарказме была правда, которую он давно не хотел видеть.
— Я был неправ. — его слова прозвучали, как признание, но она знала, что это не больше, чем обрывок из того, что он должен был сказать.
— Ура. Осознание. — она усмехнулась.
— Я… я хочу всё исправить. — Ваня не знал, как выговорить это, как залатать раны, которые он сам же и причинил.
Нина наконец подняла взгляд и посмотрела на него. Она встретила его глаза с холодом, который только время мог создать.
— Поздно. — её ответ был прямым, как выстрел.
Он молчал, а потом тихо спросил:
— Ты нашла кого-то? — его вопрос был почти исподтишка, но Нина не могла позволить себе обман.
— Да. — она улыбнулась, и это была та самая улыбка, которая могла бы убить его.
— Кого? — спросил он, будто пытался понять, что стоит за этим.
Нина встала и бросила свой последний взгляд на него.
— Себя. — это было её окончательное решение. Она не принадлежала ему, не принадлежала никому.
Она вышла, оставив его одного за столом.
На улице светило солнце. И это было настоящим освобождением.
