Она посмотрела на него и вдруг осознала, что он никогда не слышал её. Он слышал только себя.
— Хорошо, — сказала она тихо, почти как признание поражения.
— Вот видишь, а ты панику разводила, — он усмехнулся, довольный собой.
— Но свадьбы не будет, — её голос был твёрд, как никогда.
Улыбка на его лице моментально исчезла, и в его глазах появился страх. Страх не от того, что она его не любит, а от того, что он вообще не знал, как с ней быть.
— Я сказала — свадьбы не будет. Я не выйду замуж за человека, который даже не посчитал нужным спросить меня, кто будет жить в нашем доме! — её слова были как нож, вонзающийся в его гордость.
Он застыл, глаза его расширились, лицо искажено от ярости.
— Ты… ты шутишь? — его голос дрожал, как будто он не мог поверить, что она это говорит всерьёз.
— Нет. — её ответ был коротким, твёрдым.
— Ты всё портишь! Из-за какой-то ерунды! — он сорвался, готов был на всё, чтобы она уступила.
— Для тебя это ерунда. Для меня — нет. — она стояла перед ним, не отступая ни на шаг.
Он задышал часто, глаза метались, а в его голове явно было не место для мыслей, что она может быть права.
— Ты пожалеешь, — прошипел он.
— Возможно. Но сейчас я чувствую только облегчение. — она развернулась и вышла, хлопнув дверью так, что он снова что-то швырнул в стену.
Но Нина уже не обернулась.
Нина сидела за кухонным столом, уткнувшись в телефон, но не читала сообщений. Просто пряталась за этим экраном, как за щитом. Не хотела встречаться взглядом с Валентиной Петровной, которая уже третий час болтала без умолку, как заведённая.
— Нинок, а ты не могла бы подвинуться? Мне нужно разложить свои вещи, — голос Валентины Петровны был сладким, но с едва скрытым раздражением, которое вот-вот вырвется наружу.
Нина медленно подняла глаза и едва заметно скривила губы.
— Валентина Петровна, у вас есть своя комната. — она говорила спокойно, но в её тоне сквозила та же едкость, что и в словах старшей женщины.
Валентина Петровна нахмурилась, чуть приподняв бровь, и подалась вперёд.
— Но мои платья нужно развесить! А этот шкаф такой маленький… — она это произнесла с таким выражением, будто шкаф лично ей должен был служить как гардеробная.
Нина сжала зубы. Чувствовала, как внутри неё закипает раздражение.
— Это мой шкаф. С моими вещами, — выдавила она сквозь зубы.
Валентина Петровна надула губы, как обиженный ребёнок, и подняла подбородок.
— Ну и что? Ты же всё равно замуж выходишь, скоро общее хозяйство будет!
Нина выдохнула, словно пытаясь успокоиться, но только добавила масла в огонь.
— Я передумала выходить замуж, — ответила она тихо, но уверенно.
В дверях кухни замер Ваня, и его лицо вдруг исказилось, как у того, кто наткнулся на что-то неприятное.
— Опять начинаешь?! — его голос был низким, почти угрожающим.
— Я ничего не начинаю. Просто констатирую факт. — Нина встала с места, её руки слегка дрожали от напряжения, но она стояла твёрдо.
Валентина Петровна, как по команде, схватилась за сердце, будто её только что пытались убить взглядом.
— Ванюша, что она говорит?! — её голос был высок и жалобен, как у обиженной старой кошки.
Ваня снова фыркнул, взгляд его был полон ненависти.
— Мама, не волнуйся, это просто её бзик, — он бросил на Нину взгляд, полный презрения, почти как на человека, который случайно зашёл в чужой двор.
— Бзик? — Нина вскочила, её руки дрожали, но уже не от страха. Она была на грани. — Ты привёз своих родителей жить ко мне, даже не спросив. Ты серьёзно думаешь, что я после этого захочу быть с тобой?!
— Ты вообще понимаешь, как себя ведёшь?! — Ваня шагнул вперёд, схватил её за плечо. Его пальцы впились в кожу, и Нина почувствовала, как её терпение вот-вот лопнет.
— Отпусти. — она выдохнула, пытаясь вырваться.
