Нина стояла у окна, сжимая в руках чашку с остывшим кофе. В комнате за её спиной шёл настоящий цирк, но она даже не думала оборачиваться. В горле стоял такой ком, что чуть не перехватывало дыхание, а в груди — тяжёлый камень, с каждым вдохом становившийся всё больше.
«Как он мог?» — подумала она, сжимающая чашку так, что её пальцы побелели.
Ваня расхаживал по комнате, явно ожидая, что она вот-вот разродится какой-то реакцией. Его голос звучал как всегда — жалобно раздражённо, будто он был жертвой, а не тем, кто всё устроил.
— Нина, ну хватит уже! Ты что, с ума сошла? Ты дурака включила? — он крутился как заведённый, на каждой фразе разводя руками, словно пытался доказать, что тут нет никакого сюрприза.
Она поставила чашку на стол с таким усилием, что чуть не разбила её. Взгляд скользнул по его лицу — и в нём было что-то такое, что заставляло её сердце сжиматься.
— Я не дуюсь, Ваня. Я просто не верю, что ты всерьёз решил за меня, как мы будем жить, — сказала она, и голос её звучал холодно, даже когда внутри всё кипело.
Он фыркнул, закатив глаза, как будто она говорила полную ерунду.
— Да перестань ты! Это просто родители! Они поживут пару месяцев, помогут с ремонтом, и всё будет ок. Ты раздуваешь из этого целую драму! — Ваня явно был уверен, что его слова — это конец всех споров.
Нина не сдержалась и резко засмеялась. Смех этот был такой же пустой, как и его доводы. В его словах не было ни капли правды.
— Помогут с ремонтом? Ты серьёзно? Твой отец последний раз гвоздь в стену забивал, когда ещё гвозди по тысяче штук за копейку продавались. А мать? Она даже чайник не выключит без напоминания! — она выдохнула, даже не пытаясь скрыть сарказм.
Ваня нахмурился, его лицо стало каменным, пальцы сжались в кулаки. Это был тот момент, когда он переставал быть просто раздражённым парнем и превращался в кого-то, кто способен на что-то большее.
— Ты хочешь сказать, что мои родители тебе не нравятся? — его голос стал низким, опасным, в нем появилась угроза.
— Я хочу сказать, что это МОЯ квартира тоже! И если ты решил, что тут будут жить ещё двое людей, ты мог хотя бы СПРОСИТЬ! — она не выдержала. Этот момент, когда кто-то решает за тебя, что будет в твоей жизни, выбивал из неё последние силы.
Он шагнул к ней, его дыхание стало горячим, почти ощутимым на её коже. Этот шаг был слишком близким. Слишком агрессивным.
— Зачем спрашивать? Ты всё равно будешь против, — он сказал это с такой насмешкой, что Нина почувствовала, как заливает её гнев. Он ещё посмел ухмыльнуться!
— Отпусти, — она выдохнула, но он схватил её за запястье, и всё стало не так просто.
— Нет. Ты сначала выслушаешь, — его хватка стала жестче.
— Я сказала — ОТПУСТИ! — она дернулась, его пальцы впились в её кожу. Боль прорезала руку, но больнее было другое — понимание, что он даже не понимает, что она сейчас чувствует.
— Ваня, ты меня пугаешь, — её слова вырвались, и она сама не ожидала, что они будут такими тихими и сдержанными.
Он замер, но это не был момент раскаяния. Это был момент осознания, что она не сходит с ума, а просто не хочет жить с ним таким.
— Вот, теперь я ещё и монстр, да? — он хмыкнул, отпуская её, но в его глазах не было ни раскаяния, ни извинений — только раздражение.
— Нет, ты просто решил, что можешь решать за нас обоих. И не подумал, что мне это не нравится, — она выдыхала, почти шепча.
Ваня отвернулся и провёл рукой по лицу. Он, наверное, думал, что всё ещё может выкрутиться.
— Ладно. Давай так: они уже едут, я не могу их остановить. Поживут пару недель, и если тебе будет совсем невмоготу — тогда разберёмся, — он предложил с таким видом, будто спасал ситуацию.
