Алина доехала до дома и сразу включила ноутбук. Она была из тех, кто спасается делами. Кто, разозлившись, мыл плиту до блеска или разбирал налоговую отчётность до полуночи. Сейчас — вариант с цифрами.
Но не пошло. Цифры расплывались, мысли прыгали. Она закрыла ноутбук и просто села на пол в коридоре. Между тумбочкой и обувной полкой. Сидела, обняв колени, пока не замёрзли пальцы на ногах.
— Я не хочу быть их банком. — прошептала в тишину. — Не хочу быть их банком. Не хочу быть их банком…
Повторяла, будто мантру. Но легче не становилось.
На следующий день она получила повестку. Не судебную — хуже. Семейное собрание. Формально — «просто посидим, обсудим». По факту — допрос с пристрастием и наездами.
Ольга Петровна ждала её у подъезда, в пальто цвета сырой глины и с губами цвета перепела.
— Алиночка, ну наконец-то, — картинно всплеснула руками. — А то уж думали, совсем обиделась…
— Я не обиделась, я просто переехала. — Алина холодно посмотрела на неё. — У вас же там всё своё. Родные стены, родной сын, родные долги.
Ольга Петровна на секунду сбилась. Потом выдала:
— Знаешь, мне всегда казалось, что ты умная. Но, видимо, одно с другим не связано.
— Точно, — кивнула Алина. — Я умная. И именно поэтому сейчас поднимусь, заберу вещи — и поеду. Потому что умная женщина не живёт с мужчиной, который ставит её на второе место после мамы.
Наверху — старый ковер, запах валерьянки и голос Игоря, как у сбитой собаки.
— Ну зачем ты вот так? — просипел он, когда она вошла. — Ты реально думаешь, что всё так просто? Что можно вот взять — и уйти?
— Нет, — ответила она. — Я думаю, что можно было сто раз поговорить, услышать, понять. Но ты слышал только крики матери. И теперь поздно. Теперь — да, просто уйти.
Она взяла чемодан. Он был набит наспех, но аккуратно. Алина всегда собиралась аккуратно. Даже когда собиралась в никуда.
— Я тебе ещё нужен? — спросил он, почти шепотом. — Или ты уже всё решила?
— Ты мне был нужен тогда, когда я просила о простом: «Пойми меня». — Она подошла ближе. Смотрела прямо в глаза. — Но ты каждый раз сначала спрашивал у мамы, можно ли.
— А знаешь, что подло? — Алина остановилась в дверях. — Говорить женщине, что она слишком умная. И слишком сильная. Только потому, что рядом с ней мужик оказался слабее, чем мама.
Без криков. Без сцены. Без «ты ещё пожалеешь». Только с одним чемоданом и серёжками в ушах.
Через неделю она подавала на развод. Через две — её новый статус был официальным. А ещё через три — ей пришло письмо. От нотариуса.
С формулировкой: Имущественный раздел. Вопрос владения квартирой. Уточнение совместного долга.
Алина вскинула брови. — Началось.
И это было только начало…
Алина подошла к нотариусу в перчатках. Было прохладно, и она с утра всё не могла решить — пальто или плащ. В итоге выбрала строгое, тёмно-синее пальто и каблуки. Развод — это не причина выглядеть как потерпевшая, — сказала себе, глянув в зеркало.
— Добрый день. Алиночка, да? — нотариус, женщина лет пятидесяти с лицом вечной учительницы труда, посмотрела поверх очков. — Вы по квартире? Ну проходите, сейчас всё объясню. Только чай у меня невкусный, сразу предупреждаю.
За стеклянной перегородкой сидел Игорь. В растянутой серой толстовке и с пакетом из «Пятёрочки», будто пришёл не на раздел имущества, а на закупку картошки. Глаза у него были как у хомяка на обыске — то ли сам что-то стырил, то ли точно знает, кто именно.
— Привет, — выдохнул он, будто задыхался.
— Здрасте, — ровно кивнула Алина.
Они сели напротив. Разделила их нотариус и один протокол, в котором черным по белому было написано: ипотека на двоих, доли равные, но платежи вносила одна сторона, а другая — находилась в состоянии… эм… философского безделья.
