— Представляете, теперь буду получать в два раза больше! — хвастался он. — Думаю квартиру сдавать и взять побольше, в центре.
— Молодец, сынок, — отец похлопал его по плечу. — Всегда знал, что у тебя голова на плечах.
Маша молча ковыряла вилкой в тарелке. В тот вечер она узнала, что родители продали дачу — ту самую, где прошло всё ее детство, где они с братом играли среди яблонь, купались в речке.
— А зачем продали? — спросила она, пытаясь скрыть разочарование.
— Возраст уже не тот, чтобы грядки полоть, — вздохнула мать. — Да и деньги нужны.
На тот момент Маше было уже тридцать, Роману тридцать два. Они всё еще мечтали о своем жилье, о детях, но откладывали — куда рожать, когда своего угла нет?
В тот вечер, придя домой, Маша не выдержала и расплакалась.
— Они продали дачу и даже не спросили, хотим ли мы ее взять! А ведь мы могли бы там летом жить, отдыхать от города, может, даже ремонт сделать и потом насовсем перебраться.
— Ну что ты, Маш. Это же их дача, их право. Может, им деньги правда нужны.
Через неделю Маша узнала, куда делись деньги от продажи дачи — родители полностью погасили ипотеку Павла.
— Чтоб сын не мучился с этими выплатами, — объяснила мать. — У него теперь работа нервная, ответственная, пусть хоть о жилье голова не болит.
Что-то надломилось в Маше тогда. Будто последняя ниточка, связывавшая ее с иллюзией справедливости, оборвалась. У Павла теперь была квартира в бизнес-классе без ипотеки, машина, высокооплачиваемая работа. У нее с мужем — съемная квартира, долги и тающая надежда когда-нибудь родить ребенка в своем доме.
— Мамуля, а что же с вашим обещанием помочь нам с первым взносом по ипотеке? — спросила Маша прямо.
Елена Семеновна замялась:
— Машенька, ну ты же видишь, сейчас денег совсем нет. Всё Павлуше отдали, он же мужчина, ему нужно твердо на ногах стоять.
— А я, значит, женщина, мне можно и на съемной квартире помыкаться, да? А мой муж, он что, не мужчина?
— Ну что ты начинаешь, — поморщилась мать. — У вас с Романом два дохода, справитесь как-нибудь. Не маленькие уже.
Этот разговор стал переломным. Маша осознала то, что подсознательно понимала всегда: для родителей она всегда будет на втором месте после Павла. Всегда брату будет доставаться больше — внимания, заботы, денег, возможностей. И дело не в том, что они не любят дочь. Просто в их картине мира так заведено: мужчине — больше, женщине — меньше.
В тот вечер Маша долго говорила с Романом. Впервые за все годы брака она вываливала на него всю боль, накопившуюся с детства.
— Понимаешь, это всегда так было. Павлику — конфеты дороже, Павлику — игрушки лучше, Павлику — внимания больше. Я думала, что когда вырасту, все изменится. Что родители будут относиться к нам одинаково. Но нет — теперь Павлику квартира от деда, Павлику деньги на ипотеку, Павлику погашение кредита. А мне что? Мне — обещания и утешения?
Роман слушал молча, не перебивая. Когда Маша выговорилась, он спросил:
— И что ты хочешь сделать?
— Не знаю, — призналась она. — Наверное, ничего уже не сделаешь. Просто обидно, что в тридцать лет мы всё еще бездомные, хотя могли бы иметь хотя бы ту дедову хрущевку. Могли бы уже детей завести.
— А давай заведем? — вдруг предложил Роман. — К черту все эти планы на будущее. Будем жить здесь и сейчас.
— Где растить ребенка? На съемной квартире, где хозяйка в любой момент может попросить освободить жилье?
— Мы справимся, — уверенно сказал Роман. — Главное, чтобы мы были вместе.
Следующий год выдался тяжелым. Заказов в архитектурном бюро стало меньше из-за пандемии, зарплату Маше урезали. У Романа в банке тоже начались проблемы. Они еле сводили концы с концами, продолжая снимать квартиру. О своем жилье и речи уже не шло.
В один из вечеров, когда они в очередной раз подсчитывали, на чем можно сэкономить, раздался звонок от матери.
— Машенька, мы тут с отцом подумали и решили вам помочь, — сказала она неожиданно. — Всё-таки несправедливо получилось, что Павлу мы столько помогли, а вам ничего. Мы продаем гараж, деньги вам отдадим. Немного, конечно, но хоть на первый взнос по ипотеке хватит.
Маша не поверила своим ушам. Неужели родители наконец осознали несправедливость ситуации? Неужели решили восстановить равновесие?
— Спасибо, мам, — только и смогла вымолвить она, чувствуя, как к горлу подкатывает ком. — Это… это очень неожиданно.
— Ну что ты, доченька. Мы же всегда хотели вам помочь. Просто раньше возможности не было.
В ту ночь Маша не могла уснуть от волнения. Они с Романом уже прикидывали, какую квартиру смогут позволить себе с родительской помощью. Пусть небольшую, пусть не в центре, но свою. Место, где можно пустить корни, создать семейное гнездо, родить ребенка.
Но судьба распорядилась иначе. Через две недели, когда гараж уже был продан и деньги лежали на счету родителей, случился форс-мажор — у Павла сломалась машина. Точнее, он разбил ее сам, не справившись с управлением на скользкой дороге.
