Димочка не понимал, что происходит. Он радостно бросился к бабушке, показывал игрушки, требовал почитать любимую книжку. Людмила Павловна читала, сдерживая слезы. Мальчик забрался к ней на колени, прижался, сонно сопя. Как раньше, когда они с Максимом приходили в гости…
— Уже четыре, — холодно напомнила Екатерина, стоя в дверях. — Нам пора собираться.
— Дай мне еще пять минут, — попросила Людмила Павловна. — Последние пять минут с внуком.
— Вы сами выбрали, — отрезала Екатерина. — Димочка, иди сюда, нам пора собираться.
Мальчик недовольно заворочался на коленях у бабушки.
— Не хочу! Хочу с бабушкой! — капризно протянул он.
— Димочка, иди к маме, — мягко подтолкнула его Людмила Павловна. — Бабушке пора.
Она крепко обняла внука, вдыхая запах его волос, запоминая ощущение маленького теплого тела в своих руках.
— Я люблю тебя, — прошептала она ему на ухо. — Помни, что бабушка тебя очень-очень любит.
На пороге она обернулась. Димочка уже увлеченно складывал игрушки в коробку, забыв о ее уходе.
— Катя, — тихо сказала Людмила Павловна. — Ты когда-нибудь поймешь, что натворила?
— Не мне пришлось выбирать между квартирой и внуком, — холодно ответила Екатерина. — Вы сделали свой выбор.
— Я не выбирала между квартирой и внуком, — повторила Людмила Павловна. — Я выбирала между тем, чтобы склониться перед шантажом или остаться верной памяти сына. Думаю, Максим понял бы меня.
— Он понял бы, что вы предпочли стены своему внуку? — Екатерина скрестила руки на груди. — Сомневаюсь.
— А как бы он понял то, что ты используешь его сына как разменную монету? — голос Людмилы Павловны дрогнул. — Что ты за мать такая, если готова манипулировать собственным ребенком ради квартиры?
— Уходите, — Екатерина распахнула дверь. — Просто уходите.
В субботу Людмила Павловна снова приехала к новостройке. Стояла, задрав голову, глядя на окна своей квартиры на восьмом этаже. Подумать только — ее квартиры. Стоило ли оно того? Что она будет делать со вторым жильем? Сдавать? Кому? От мысли о том, что придется общаться с незнакомыми людьми, становилось тревожно.
А может, продать? И что потом? Деньги ей не нужны — хватает пенсии, чтобы сводить концы с концами.
А может, отдать? Но кому? У нее больше никого не осталось…
Людмила Павловна еще раз посмотрела на окна и пошла к остановке.
Через месяц она получила письмо. Обычное, бумажное, с маркой. Никто уже не пишет таких писем — подумала она, разглядывая конверт.
Внутри оказался листок, вырванный из тетради. Корявым почерком Екатерины было написано: «Людмила Павловна, мы с Димой приехали к родителям. Здесь спокойно, хотя и тяжело. Работы в деревне нет, только огород. Дима скучает по детскому саду и по Вам тоже. Адрес на конверте. Если захотите приехать — напишите заранее».
Ниже неровным детским почерком было выведено: «Бабуля я тибя люблю». И нарисовано что-то, похожее на сердечко.
Людмила Павловна читала и перечитывала эти строчки, пока они не расплылись перед глазами. Потом вытерла слезы и подошла к столу. Достала ручку и бумагу.
«Дорогие Катя и Димочка, — написала она твердым учительским почерком. — Я получила ваше письмо и очень обрадовалась…»
Она писала долго, останавливаясь, подбирая слова. Дописав, сложила листок, убрала в конверт. Завтра же отправит.
А потом позвонит риелтору. Квартиру нужно продать. Деньги лучше положить на счет для Димы. И оставить немного — на билеты. Ей ведь теперь часто придется ездить в деревню.
