Уже вечером, на террасе пахло жареными креветками и укропом. Света прищурилась на заходящее солнце, отодвинула тарелку с лимоном и посмотрела на Полину.
— Вкусно? — спросила она, прихлёбывая лимонад.
— Ага. Только хвост солёный. — Полина засмеялась и показала язык.
Света улыбнулась. Рядом кто-то стукнул вилкой о стекло, официант отнёс кофе за соседний столик. Было тихо. Без крика, без шипения, без скандалов.
— Мам… А если бы у нас был второй хвост, мы бы им… по голове — бум! — сказала Полина и хихикнула.
Света захохотала. Настояще, громко, с заливистым звуком, к которому она давно отвыкла. У неё даже щёки зарумянились.
— По голове хвостом — это сильно, — сказала она и вытерла глаза от смеха.
На соседнем балконе — пусто. Панам нет. Тишина.
Утром они пришли на пляж одними из первых. Ветер был свежим, вода — спокойной. Света расстелила полотенце, села на песок и открыла книгу.
Полина рылась в песке, строила «замок для русалки». Вокруг звенела тишина. Ни паники, ни претензий, ни крика.
Мужчина из персонала прошёл мимо, затем вернулся.
— Доброе утро, — сказал он, ставя поднос на столик рядом.
— Это от ресторана. Вчера вы были героиней. Коктейли — за счёт заведения.
Света смутилась. Хотела что-то сказать, но просто кивнула.
— Спасибо. Очень приятно.
Он ушёл. Полина взяла трубочку, отпила, зажмурилась:
— Мам, это вкусно! Как будто из мультика.
Света сделала глоток. Было сладко, с кислинкой. Как будто кто-то смешал ананас с победой.
Вечером они собирали чемодан. Света складывала вещи — аккуратно, по слоям. Полина сидела на кровати, сжимая в руках свой хвост.
— Я бы им всё равно не отдала, — вдруг сказала она.
Света обернулась, обняла дочку за плечи.
— И правильно. Ты у меня круче всех.
Полина засмеялась, покачала хвостом.
— А ты — вообще самая-самая.
Света чуть сильнее сжала её. Чемодан захлопнулся с щелчком.
На вокзале было многолюдно. Люди спешили, громкоговоритель объявлял поезда. Чемоданы, дети на плечах, собаки в переносках. Полина шла чуть впереди, листала что-то в телефоне знакомое.
Полина шла немного впереди, перебирая фото в телефоне. На одном — она с хвостом на фоне моря, улыбается широко, как будто всё на свете возможно.
Света догнала её, заглянула через плечо.
— Любимое? — спросила она.
Полина кивнула, не глядя.
— Я его сохраню. И хвост тоже. Не отдам. Он теперь как… трофей. Или напоминание.
— О чём? — спросила Света.
— Что если ты веришь, то оно обязательно будет. Только нельзя молчать. Нужно говорить. И защищать. Себя, других… хвосты тоже.
Света засмеялась. Не потому, что смешно. А потому что гордо.
Через час поезд дёрнулся. За окном поплыли дома, деревья, антенны.
Она посмотрела на дочь. Та прижалась к стеклу, рисуя пальцем сердце на запотевшем окне.
Света знала: она больше не вернётся к той, прежней. К той, что молчала. Терпела. Уступала. Боялась быть неудобной.
Теперь — нет. Теперь она знала, как это: говорить «нет».
И как это — защищать. Сначала ребёнка. Потом — себя.
И как это — не позволять вытирать о себя ноги, даже на работе. Больше никаких смен без выходных, подмен за «поблажку» или тишину. Она отдала слишком много — и больше не собиралась отдавать ничего просто так.