Она подошла к окну. Снизу сигналил старый «Форд» — Андрей ехал на работу. Она не стала выходить, не помахала рукой. Он и не ждал. Просто уехал. Обычное утро. Только в воздухе что-то щёлкнуло. Как будто оборвалась нить, тонкая, но важная.
И в эту секунду она поняла — всё. Назад не будет.
В обед зазвонил телефон. «Галина Петровна». Она даже улыбнулась — по-волчьи.
— Да, слушаю, — ответила ровно.
— Ольга, я вот что думаю. Мы тут с Андрюшенькой посоветовались. Ты, конечно, молодец, что копишь. Умничка. Только это ведь в семью, да?
— А вот так. Эти деньги — мои. Я копила. Я работала. В выходные, в праздники, без обедов и перекуров. Это не семейный бюджет, Галина Петровна. Это мои шесть лет. И если вы хотите взять из них кусочек — начните с того, чтобы хотя бы поблагодарить. А не требовать.
— Девочка, ты не забывайся. Ты в семью пришла. А у нас всё общее. У Светки муж уволился, у Игоря машины нет…
— А у меня, представляете, совесть есть. И чувство собственного достоинства. Так что — простите. Но банк закрылся. На всегда.
Гудки. Пустота. И — ощущение облегчения.
Вечером Андрей вернулся, будто ничего не было.
— Принёс роллы, как ты любишь. Тебе с лососем?
Она посмотрела на него. На человека, который предал её не с другой женщиной, а с собственным безволием. И это было хуже.
— Нет, спасибо. Я заказала себе такси. Поеду к подруге на пару дней.
Он выдохнул. Как человек, который проиграл в шахматы, потому что забыл, как ходит слон.
Перед уходом она остановилась в прихожей, глядя на него. Усталый, подавленный. И не злой — нет. Просто слабый.
— Андрей, я тебя когда-то очень любила. Но знаешь, что убивает любовь быстрее всего? Не измена, не ложь. А предательство между делом. Когда ты вроде как не специально… а всё равно — ударил.
Он ничего не ответил. Только тихо сел на табурет, будто сдал экзамен и понял: двойка.
А она ушла. Не громко. Но навсегда. Или… почти навсегда.
— Так, Олечка, у меня новость. Садись, — Галина Петровна поставила перед ней чашку с чаем, из которой пахло ромашкой и ядом.
Ольга стояла. Сидеть — это значит признать формат “доверительного разговора”. А она сюда пришла, чтобы забрать документы, а не получить нагоняй от свекрови на кухне, где по-прежнему висела жёлтая занавеска с надписью «Семья — это главное!».
— У вас две минуты. Потом я вызову такси.
— Что ж ты такая… неблагодарная, а? — вздохнула Галина Петровна, театрально сцепив руки. — Я к тебе, как к дочери. А ты — будто в суде. Мы ж одна семья.
— Была. И даже тогда — не по любви, а по договору. Вы — ядом капали, я — терпела. Всё, рассрочка на терпение закончилась.
Свекровь поёрзала на стуле. Видно было, что слова заготовлены, но никак не укладываются в то, как бесстрашно стоит перед ней Ольга. Не плачет, не просит. Смотрит, как хирург перед вскрытием.
— Хорошо, слушай, — резко сказала Галина Петровна, меняя тон на деловой. — Андрей сказал, ты хочешь подать на развод. Мол, ушла. И больше не вернёшься.
— Верно. Даже адрес не скажу. Меньше поводов устраивать “случайные визиты”.
