— И снова мой сын голодный! — голос Любови Андреевны, как дрель по уху, рассек кухню пополам. — Ты, Катюша, только и умеешь, что чемоданы мотать! А муж, между прочим, не верблюд, жрать хочет.
Екатерина, стоя у дивана, сдержанно отложила собранные до половины вещи и медленно повернулась. Глаза холодные, как лёд из морозилки, но голос — спокойный, почти усталый.
— Давайте так, Любовь Андреевна. Вы приехали в гости на выходные, а не устроить проверку из общества «Забота о сыновьях России». Что вы тут вообще устроили?
Свекровь цокнула, губы поджала так, будто лимон проглотила.
— Что, трудно было ужин приготовить? Или ты только в Excel со сковородкой разговариваешь? Сергей же мужчина, ему силы восстанавливать надо!
— А вы не забыли, что ваш «мужчина» три месяца как сидит дома и играет в героя дивана? — Екатерина выпрямилась и скрестила руки. — Кто по-вашему за свет, воду, интернет и вашу пятничную рыбу платит? Фея с зарплатной картой?
— Вот теперь и упрекнула! — Любовь Андреевна зло дернула себя за седеющие корни. — Мой Сереженька ищет себя, между прочим. А ты только считаешь. Да посчитай уже, сколько раз ты сама с ним поужинала за месяц!
— Ему тридцать пять, Любовь Андреевна. Не пятнадцать, чтоб искать. В этом возрасте уже находят, или хотя бы начинают искать работу. А не душевную гармонию на кухонном стуле.
— Катя, не будем разводить балаган, — Любовь Андреевна развела руками, изображая примирение, — а то опять «нервы», «голова», «давление»…
— Угу. Только не ваше, а моё. Через три часа самолет, между прочим. Мне бы чемодан дособирать, а не психотерапию по выходным устраивать.
Она отвернулась и вернулась к своему чемодану. Действовала уверенно, чётко, как хирург: трусы — в сетку, рубашки — под утюг, ноутбук — сверху. Всё по системе. Екатерина вообще была ходячей системой, особенно когда все вокруг начинали сыпаться, как карточный дом.
Она еще с универа так — пока подружки делили деньги на пиццу и такси, она вела табличку с расходами и договаривалась с таксистом о скидке. А теперь, спустя годы, её вызывали тогда, когда бизнесу оставалось только вызвать батюшку и отслужить панихиду.
Телефон завибрировал.
— Да, Михаил Степанович, здравствуйте, — Екатерина поднесла трубку к уху. — Уже готовлюсь к вылету. Документы прочитала. В гостиницах — бедлам, знаю.
Она слушала, поджав губы. Ситуация была не ахти. Маленькая сеть отелей на грани краха. Рынок просел, сотрудники деморализованы, бухгалтер спит с управляющим, который не умеет считать даже свои чаевые. Всё как обычно.
— Месяц? — она повторила с лёгким вздохом. — Ну, кто-то же должен спасать. Справлюсь, конечно.
Связь оборвалась. И тут — как по заказу — в дверях спальни снова возникла свекровь. Стояла, как призрак из параллельной реальности.
— Месяц? — протянула с подозрением, как будто Екатерина сказала «в тюрьму на месяц». — Ты опять на месяц? Серьёзно?
— Угу. Такая вот я опасная женщина. Месяц — и всё, семья рассыпалась. Хотя пока рассыпается только ваш рассол в холодильнике.
