– Всё нормально? – официантка, молодая девушка с пирсингом в брови, поставила перед ней кофе.
– Да, – Катя улыбнулась. – Просто… жизнь.
– Ох, понимаю, – девушка рассмеялась. – Если что, у нас есть пирожные. Они решают все проблемы.
Катя кивнула, чувствуя, как внутри становится чуть теплее. Она сделала глоток кофе и подумала, что, может, и правда стоит поговорить с Димой. Но не сейчас. Не пока она сама не поймёт, чего хочет.
Прошло ещё две недели. Дима продолжал ходить к психологу, и, к своему удивлению, начал замечать изменения. Он стал меньше злиться, больше думать. Ирина Сергеевна заставляла его копаться в себе, и это было больно, но как будто правильно. Он начал вспоминать, как впервые встретил Катю – в парке, на фестивале еды. Она ела мороженое, и капля упала на её платье. Он пошутил, она рассмеялась, и всё закрутилось.
Теперь он смотрел на свою жизнь и видел, как много упустил. Он не замечал, как Катя уставала на работе, как грустила, когда он задерживался. Он думал, что она всегда будет рядом, как мебель в их квартире. И теперь, потеряв её, он понял, что она была не просто частью его жизни – она была его домом.
Он написал ей ещё одно письмо. Не длинное, всего несколько строк.
«Кать, я не прошу тебя простить меня. Я просто хочу, чтобы ты знала: я работаю над собой. Не для тебя, а для себя. Но я надеюсь, что однажды ты захочешь со мной поговорить. Я буду ждать».
Он отнёс письмо сам, положил в почтовый ящик. И ушёл, не оглядываясь.
Катя нашла письмо вечером, вернувшись с работы. Она узнала его почерк и почувствовала, как сердце сжалось. Она открыла конверт, прочитала. И впервые за два месяца не захотела его выбросить.
Она сидела на кухне, глядя на письмо, и думала о том, как изменилась её жизнь. Она больше не боялась одиночества. Она ходила на курсы, встречалась с подругами, даже начала писать блог о фотографии. Её мир расширялся, и в нём было место для неё самой. Но было ли в нём место для Димы?
Она вспомнила их свадьбу. Как он танцевал с ней, шепча, что она – лучшее, что с ним случалось. Тогда она верила каждому его слову. А теперь? Теперь она не знала.
В один из вечеров Катя возвращалась домой, когда увидела Диму у подъезда. Он стоял под фонарём, в той самой кожаной куртке, которую она бросила в сумку. Его лицо было усталым, но в глазах была решимость.
– Кать, – он шагнул к ней. – Я не хочу тебя доставать. Просто… дай мне пять минут.
Катя замерла. Её пальцы сжали ремешок сумки. Она могла уйти, захлопнуть дверь, как тогда. Но что-то в его голосе – неуверенность, которой она никогда раньше не слышала, – заставило её остановиться.
– Хорошо, – сказала она. – Пять минут.
Они сели на скамейку у подъезда. Холодный ветер гнал по асфальту жёлтые листья. Дима смотрел на свои руки, будто собираясь с мыслями.
– Я был идиотом, – начал он. – Не потому, что ты нашла те сообщения. А потому, что я вообще дал тебе повод их искать. Я не ценил тебя. Думал, что ты всегда будешь рядом, что бы я ни делал.
Катя молчала, чувствуя, как внутри всё сжимается. Она ждала продолжения.
– Я хожу к психологу, – продолжил он. – И я начинаю понимать, почему всё так вышло. Я искал внимания, потому что… не знаю, потому что мне чего-то не хватало. Но я понял, что это не твоя вина. Это моя. И я хочу это исправить. Не для тебя, а для себя. Но если ты дашь мне шанс, я сделаю всё, чтобы ты снова мне поверила.
Катя смотрела на него. Его глаза были честными, но она слишком хорошо знала, как он умеет говорить.
– Дима, – она наконец заговорила, и её голос был твёрдым. – Я не знаю, верю ли тебе. Ты разрушил всё, что у нас было. И теперь ты хочешь, чтобы я просто забыла? Это не работает так.
– Я не прошу забыть, – он покачал головой. – Я прошу дать мне шанс доказать, что я могу быть другим. Не сразу, не завтра. Но я готов работать.
Катя встала, чувствуя, как холод пробирается под куртку.
– Я подумаю, – сказала она. – Но, если мы попробуем, это будет на моих условиях. Никаких обещаний, никаких «просто подруг». Полное доверие. Или ничего.
Дима кивнул, и в его взгляде мелькнула надежда.
– Я согласен, – тихо сказал он.
Катя не бросилась ему на шею, не простила в ту же ночь. Она дала себе время. Они начали встречаться – не как муж и жена, а как люди, которые пытаются узнать друг друга заново. Кофе в кафе, прогулки в парке, разговоры о том, что было и что могло бы быть.
Дима действительно старался. Он рассказывал о своих сессиях с психологом, о том, как учится быть честным с самим собой. Катя слушала, но держала дистанцию. Она не хотела снова стать той Катей, которая закрывает глаза на всё ради мира в доме.
Однажды, сидя в кафе, она посмотрела на него и вдруг поняла, что не боится. Не боится его потерять, не боится остаться одной. Она была собой – женщиной, которая научилась ценить себя. И если Дима хотел быть с ней, он должен был принять эту новую Катю.
– Я не обещаю, что всё будет как раньше, – сказала она, глядя ему в глаза. – Но я готова попробовать. На моих условиях.
Дима улыбнулся – не той самоуверенной улыбкой, к которой она привыкла, а другой, почти робкой.
– Это всё, что мне нужно, – сказал он.
Они не вернулись к той жизни, что была раньше. Их брак стал новым – с разговорами до полуночи, с честностью, которая пугала их обоих, с маленькими шагами навстречу друг другу.
Иногда Катя ловила себя на мысли: а что, если он снова сорвётся? Но потом смотрела на свои фотографии, на свою новую жизнь и понимала: она справится. С ним или без него.
И всё же, глядя на Диму, который теперь спрашивал, как прошёл её день, который слушал, а не просто говорил, она чувствовала, что, возможно, у них есть шанс. Не на старую любовь, а на новую – равную, честную, настоящую.
