Она пошла к выходу, но Николай окликнул её.
— Марин, подожди. А что будет с нами? Если Лида не найдёт деньги?
Марина остановилась и обернулась. В её глазах было что-то такое, что заставило Николая сделать шаг назад.
— А что будет с нами, если она найдёт? — спросила она. — Ты думаешь, я смогу забыть, как ты встал на защиту воровки против собственной жены? Как предложил мне «слушаться» твоих родственников? Как назвал кражу «ошибкой»?
— Я… я просто хотел сохранить семью…
— Какую семью, Николай? Ту, где жена должна терпеть унижения от родственников мужа? Где кража называется «ошибкой», а требование справедливости — «скандалом»? Я не хочу быть частью такой семьи.
— Что ты хочешь сказать?
— Я хочу сказать, что у тебя есть та же неделя, что и у твоей сестры. Подумай, с кем ты хочешь быть. С той, которая тебя обокрала и обманывала, или с той, которая пять лет была тебе верной женой. Выбирай.
Марина ушла в спальню и закрыла дверь. Николай остался один с телефоном, из которого доносились всхлипывания сестры.
Неделя прошла быстро. Лида звонила каждый день, плакала, просила отсрочку, клялась, что ищет деньги. Николай метался между женой и сестрой, пытаясь найти компромисс, который устроил бы всех.
В воскресенье вечером Лида приехала сама. Она выглядела измученной, глаза были красными от слёз.
— Марина, прости меня, — сказала она, как только вошла в квартиру. — Я понимаю, что поступила отвратительно. Но у меня нет ста тысяч. Совсем нет. Я готова отдать тебе все свои украшения. Или… или найду работу по выходным, буду выплачивать частями…
— Лида, — спокойно сказала Марина, — я больше не хочу иметь с тобой никаких дел. Ни денег от тебя, ни украшений, ни извинений. Ты украла у меня не просто браслет. Ты украла память о маме. Этого я не прощу.
— Но я же готова всё исправить!
— Ты можешь воскресить мою маму? Можешь вернуть мне тот момент, когда она дарила мне этот браслет? Можешь стереть из памяти всё, что произошло за эту неделю?
Лида молчала, понимая бесполезность своих слов.
— Завтра утром я подаю заявление в полицию, — продолжила Марина. — Кража. Ущерб в сто тысяч рублей. Пусть разбираются.
— Марин, — вмешался Николай, — может, не надо? Она же всё поняла…
Марина повернулась к мужу. В её взгляде он прочитал окончательный приговор.
— Николай, ты сделал свой выбор. Всю неделю ты уговаривал меня простить, понять, войти в положение. Ни разу не поддержал меня. Значит, для тебя воровка-сестра важнее обокраденной жены. Я это поняла.
— Что ты хочешь сказать?
— Я хочу сказать, что подам не только заявление на кражу. Подам ещё и на развод. Завтра же.
— Не из-за браслета. Из-за тебя. Из-за того, что в сложной ситуации ты выбрал не меня. А значит, ты мне не муж. Просто случайный человек, с которым я пять лет делила квартиру.
Марина подошла к тумбочке, взяла свою сумку и направилась к выходу.
— Куда ты? — растерянно спросил Николай.
— К маме. Подумать о будущем без вас обоих.
Она ушла, оставив брата и сестру наедине с последствиями их выбора. Через полгода развод был оформлен. Лида получила условный срок за кражу. А Марина начала новую жизнь, в которой не было места людям, считающим воровство «ошибкой», а требование справедливости — «скандалом».
Иногда она думала о том золотом браслете. Не о его стоимости, а о том, что мама хотела передать ей вместе с ним. Любовь, уважение к семейным ценностям, понимание того, что некоторые вещи бесценны именно потому, что связаны с памятью о дорогих людях.
Лида этого не поняла. Николай тоже. Но зато поняла сама Марина. И поняла ещё одну важную вещь: иногда потеря материального помогает обрести нечто гораздо более ценное — понимание того, кто тебе действительно дорог, а кто просто использует твою доброту.
Год спустя Марина снова вышла замуж. За человека, который на вопрос о том, что бы он сделал, если бы его родственник украл у неё что-то дорогое, ответил просто: «Потребовал бы вернуть. И извиниться. А если бы отказался — выбрал бы тебя».
И она поняла, что правильные люди говорят правильные вещи. А неправильных лучше отпустить сразу, пока они не успели причинить больше вреда.
