Оксана приехала через час. Митя спал у неё на руках, красный от температуры, тяжело дыша. Любовь Степановна молча взяла внука, прижала к себе, и мальчик во сне успокоился, словно почувствовал родные, заботливые руки.
— Мам, — тихо сказала Оксана, стоя на пороге с сумками. — Можно… можно я вернусь?
— Да что за глупости, — строго сказала Любовь Степановна. — Это же твой дом. Наш дом.
Следующие несколько дней они провели, как в осаде. Митя болел, требовал постоянного внимания, а Оксана с мамой по очереди дежурили у его кроватки. Странное дело — работали они теперь как слаженная команда.
— Мам, может, воду всё-таки кипятить? — спросила Оксана на второй день. — А то врач сказала, что инфекция могла через воду попасть.
— Конечно, доченька. Я всегда кипячу. Просто на всякий случай.
— А давай я уху попробую? — предложила Оксана, когда Митя начал поправляться и просить есть. — Может, она ему понравится?
Любовь Степановна только улыбнулась. Она сварила уху по своему фирменному рецепту, но в этот раз сделала её менее жирной — специально для внука. И Митя действительно уплетал её за обе щёки, размазывая по лицу и требуя добавки.
— Ба-ба Люба, ещё! — говорил он, протягивая пустую тарелку.
— Вот видишь, — тихо сказала Любовь Степановна дочери. — Дети чувствуют, когда еда приготовлена с душой.
А когда Митя окончательно поправился, он сам притащил из зала одну из бабушкиных подушек — ту самую, с вышитыми ромашками.
— Моя! — заявил он, обнимая подушку. — Красивая!
Оксана посмотрела на вышивку — точные, аккуратные стежки, объёмные лепестки, которые казались почти живыми.
— Мам, ты их сама вышивала?
— Сама, — кивнула Любовь Степановна. — Вот эту — когда тебя ждала. Мечтала, как ты будешь на ней спать.
— Я не знала, — тихо сказала Оксана. — Прости.
— Да что ты всё извиняешься? — Любовь Степановна обняла дочь. — Мы же друг друга не понимали просто. Ты думала — я тебе мешаю, а я думала — ты меня не уважаешь.
— Я уважаю, мам. Просто… я боялась, что делаю что-то не так. Что я плохая мать.
— Ты прекрасная мать, — твёрдо сказала Любовь Степановна. — Просто опыта мало. А опыт — дело наживное.
Через неделю Андрей позвонил с хорошей новостью — он нашёл квартиру, которую они могли себе позволить. Двухкомнатную, на первом этаже, недалеко от детской поликлиники.
— Можем переезжать в выходные, — сообщил он. — Хозяева готовы сделать скидку, если мы сразу за три месяца заплатим.
Оксана выслушала его и… заплакала.
— Что случилось? — испугался муж. — Квартира не нравится?
— Нет, квартира хорошая, — всхлипнула Оксана. — Просто… мне не хочется уезжать от мамы.
— Ну, не хочется и всё! Мы только-только начали понимать друг друга. Мама столько всего знает про детей, про готовку. А я… я хочу научиться у неё вышивать. И вообще…
Любовь Степановна, слушавшая этот разговор, тихонько вытирала слёзы.
— Оксаночка, — сказала она, когда дочь положила трубку. — А что, если вы пока останетесь? Квартира большая, Андрей работает, денежки копите. А я с Митенькой посижу, пока вы на ноги не встанете.
— Конечно можно. Только давай договоримся — ты мне не будешь указывать, а я тебе не буду навязывать свои советы. Будем друг друга слушать и учиться понимать.
В тот же день они вместе готовили ужин для Андрея. Любовь Степановна показывала дочери, как правильно чистить рыбу для ухи, а Оксана рассказывала маме про новые способы приготовления овощных пюре для малышей.
Митя сидел на высоком детском стуле и внимательно наблюдал за происходящим, обнимая любимую подушку с ромашками. А по кухне плыл аромат укропа, смешанный с запахом яблочного пюре — старого и нового мира, который наконец-то научился существовать в гармонии.
— Мам, а воду всё-таки лучше кипятить? — спросила Оксана, наливая Мите питьё.
— Конечно, доченька, — улыбнулась Любовь Степановна. — А то мало ли что…
