– Леночка, как ты можешь так говорить? – голос отца в трубке дрогнул, словно он пытался зацепиться за остатки её терпения. – Мы же семья, должны помогать друг другу…
Лена сжала телефон так, что пальцы побелели. Она стояла на балконе своей съёмной квартиры, глядя на серые панельки, утопающие в осеннем тумане. Внизу, во дворе, дети гоняли мяч, их крики эхом отдавались от стен. А в её голове крутился один и тот же вопрос: как они посмели? После всего, что было, после всех этих лет – звонить и требовать, будто ничего не случилось.
– Пап, – Лена старалась говорить спокойно, но голос предательски дрожал, – ты помнишь, что сказал мне два года назад? Что я «неблагодарная», что «не заслужила». А теперь, когда вам нужна помощь, я вдруг снова дочь?
В трубке повисла тишина. Лена представила, как отец, сидя в своём старом кресле, теребит край клетчатого пледа – его привычка, когда он не знает, что ответить.
– Мы с мамой старые, Лен, – наконец выдавил он. – Пенсия маленькая, здоровье не то. Нам нужна поддержка.
– Поддержка? – Лена горько усмехнулась, чувствуя, как в груди разгорается знакомая обида. – А где была ваша поддержка, когда я ночами учила лекции, чтобы поступить в институт? Или, когда я работала на двух работах, чтобы оплатить себе жильё? А где была ваша поддержка, когда вы с мамой решили, что всё имущество достанется Сашке?
Она замолчала, переводя дыхание. Два года назад эти слова – «всё Сашке» – раскололи её мир. Родители, которых она считала самыми близкими людьми, объявили, что квартира бабушки, дача и даже старенькая «Волга» отца отойдут её младшему брату. Лена, по их словам, «и так справится», потому что «она сильная». А Саша? Саша – безответственный, вечно влипающий в неприятности, получил всё. Просто потому, что он – сын.
– Лен, не начинай, – голос отца стал твёрже. – Ты же знаешь, почему мы так решили. Саша… он другой. Ему нужна помощь.
– А мне, значит, не нужна? – Лена почувствовала, как слёзы подступают к глазам, но смахнула их резким движением. – Ладно, пап. Чего вы хотите?
– Мама в больнице, – тихо сказал отец. – Операция на сердце. Денег не хватает. Мы подумали… может, ты поможешь?
Лена прикрыла глаза, прислонившись лбом к холодному стеклу балконной двери. Операция. Мама. Конечно, они знали, как её зацепить. Знали, что она не сможет просто бросить трубку.
– Я подумаю, – выдавила она. – Позвоню завтра.
Она сбросила вызов, не дожидаясь ответа, и медленно сползла по стене на пол. Лена сидела, обхватив колени, и пыталась понять, как её жизнь дошла до такого.
Два года назад всё было иначе. Лена тогда ещё жила с родителями в их старой трёхкомнатной квартире на окраине Екатеринбурга. Квартира была пропитана запахами маминых пирогов, папиного одеколона и старых книг, которые Лена любила перечитывать. Она только-только получила повышение в своей бухгалтерской фирме, начала откладывать на собственное жильё. Мечтала о небольшой студии в центре, где будет только её пространство – с белыми стенами, деревянным столом и окнами, выходящими на парк.
А потом бабушка умерла. Это был тяжёлый удар для всей семьи. Бабушка была той, кто держал всех вместе – её тёплые объятия, её истории о молодости, её бесконечные банки с малиновым вареньем. После её смерти Лена часто сидела на даче, которую бабушка оставила семье, и вспоминала, как они вместе сажали клубнику или пили чай на веранде, слушая шорох сосен.
Но после похорон начались разговоры о наследстве. Лена думала, что всё поделят поровну – она и Саша, как единственные внуки. Но однажды вечером, когда она вернулась домой с работы, родители позвали её на кухню.
– Лен, присядь, – мама тогда нервно теребила край фартука. – Мы с папой решили… В общем, всё, что оставила бабушка, пойдёт Саше.
Лена замерла, не веря своим ушам.
– Как… всё? – она посмотрела на отца, надеясь, что это какая-то ошибка.
– Леночка, ты же у нас умница, – отец говорил мягко, но его слова резали, как нож. – Ты всегда была самостоятельной. А Саша… ты же знаешь, какой он. Безалаберный. Ему это нужно больше.
– Нужнее? – Лена почувствовала, как голос срывается. – А мне, значит, ничего не нужно? Я что, не часть семьи?
– Не говори так, – мама нахмурилась. – Ты и без того всего добьёшься. А Саша… если мы ему не поможем, он совсем пропадёт.
Лена тогда встала, молча собрала вещи и уехала к подруге. Она не могла оставаться в той квартире, где её, по сути, вычеркнули из семьи. Через месяц она сняла свою первую квартиру – маленькую, с обшарпанными обоями, но свою. И с тех пор с родителями общалась только по праздникам. Короткие звонки, сухие поздравления. Никаких тёплых разговоров, никаких пирогов. Только холодная стена, которую она сама возвела, чтобы защитить себя.
Теперь эта стена трещала по швам. Лена встала с пола, вытерла лицо и пошла на кухню. Чайник уже остыл, но она всё равно налила себе чай, просто чтобы занять руки. Мысли путались. Мама в больнице. Операция. Денег не хватает. А где, чёрт возьми, Саша? Почему отец звонит ей, а не своему любимому сыну, которому они отдали всё?
Лена открыла ноутбук и начала искать информацию об операциях на сердце. Цены, клиники, отзывы. Суммы пугали – сотни тысяч рублей, а то и больше. Её сбережения, которые она копила на первый взнос за квартиру, могли покрыть часть, но… Это её мечта. Её будущее. Почему она должна отдавать всё ради тех, кто её предал?
Телефон снова завибрировал. Сообщение от отца: «Лен, маме хуже. Пожалуйста, приезжай. Нам тебя очень не хватает».
Она сжала губы, чувствуя, как сердце сжимается. Мама. Её тёплые руки, её смех, её привычка напевать старые песни, пока готовит борщ. Лена вдруг вспомнила, как в детстве они с мамой лепили пельмени, а Саша воровал тесто и убегал во двор. Тогда они были семьёй. Настоящей.
