– Света, ну что ты сразу так? – голос свекрови, Тамары Ивановны, в трубке звучал примирительно, с лёгкой ноткой обиды. – Я же для семьи стараюсь, чтобы всем хорошо было.
– Тамара Ивановна, – Света старалась говорить спокойно, хотя внутри всё кипело, – У нас дом, а не гостиница!
В трубке повисла пауза. Света буквально видела, как свекровь поджимает губы, поправляет свои очки и готовится к длинной речи.
– Светочка, – начала Тамара Ивановна, и её голос стал слаще мёда, – ты же знаешь, как я люблю вас с Ваней. А мои племянники из Новосибирска, Наташа с мужем и их сынок, они такие хорошие! У них там ремонт затеяли, жить негде, вот я и подумала…
– Подумали? – перебила Света, чувствуя, как в груди сжимается тугой ком. – А с нами посоветоваться не подумали?
Она бросила взгляд на кухонный стол, где лежал детский рисунок – дочка Маша вчера нарисовала их дом с ярким солнцем над крышей. Этот дом они с Ваней купили два года назад, выложив все сбережения и влезая в ипотеку. Их мечта. А теперь в неё собирались вторгнуться чужие люди.
– Света, ну не чужие же они, – продолжала свекровь, словно читая её мысли. – Это ж родня! Наташа – дочка моей тётки, я её с пелёнок знаю. Они ненадолго, на месяц, максимум два.
– Два месяца?! – Света чуть не выронила телефон. – Тамара Ивановна, вы серьёзно? У нас тут Маша, школа, уроки, у Вани работа, у меня работа! И где мы их разместим?
– Ой, да у вас дом большой, – отмахнулась свекровь. – Гостевая комната есть, диван в гостиной раскладывается. Я же видела, когда в июле приезжала.
Света закрыла глаза и медленно сосчитала до пяти. Гостевая комната. Та самая, которую они с Ваней превратили в кабинет, чтобы она могла работать из дома, а он – разбирать свои чертежи.
– Тамара Ивановна, – Света сделала глубокий вдох, – это не ваше решение. Это наш дом. Мой и Ванин. И я не хочу, чтобы в нём жили посторонние.
– Посторонние? – в голосе свекрови послышалась обида. – Света, как ты можешь так говорить? Это же семья!
Света хотела ответить, но в этот момент хлопнула входная дверь. Ваня вернулся с работы. Его ботинки зашлёпали по прихожей, и через секунду он появился на пороге кухни – высокий, чуть сутулый, с усталыми глазами и неизменной улыбкой. В руках – пакет с продуктами, от которого пахло свежим хлебом.
– Свет, я дома! – крикнул он, но, увидев её лицо, осёкся. – Что-то случилось?
Света молча протянула ему телефон.
– Это твоя мама, – сказала она, и в её голосе прозвучала сталь. – Поговори с ней.
Ваня нахмурился, но взял трубку. Света наблюдала за ним, скрестив руки на груди. Она знала этот взгляд – смесь растерянности и вины. Он всегда так смотрел, когда речь заходила о его матери. Ваня был хорошим мужем, любящим отцом, но сказать «нет» Тамаре Ивановне? Это было выше его сил.
– Мам, привет, – начал он, потирая шею. – Что там у вас?
Света не слышала, что отвечает свекровь, но по тому, как Ваня опустил глаза и начал мямлить «ну да», «я понимаю», стало ясно – он знал. Знал о родственниках. Знал о её плане. И молчал.
– Свет, – Ваня положил телефон на стол и повернулся к ней, – давай не будем паниковать. Это же ненадолго.
– Ненадолго? – Света прищурилась. – Два месяца – это ненадолго? Ваня, ты вообще в курсе, что твоя мама пригласила каких-то своих племянников жить у нас?
Он вздохнул и поставил пакет на стол. Его движения были медленными, будто он тянул время.
– Она упоминала что-то такое, – признался он наконец. – Но я не думал, что это так серьёзно.
– Не думал? – Света почувствовала, как кровь приливает к щекам. – Ваня, они уже билеты купили! Они приезжают через три дня!
Он замер, глядя на неё, как школьник, которого поймали за списыванием.
– Три дня? – переспросил он. – Мам не говорила, что так скоро…
– Конечно, не говорила, – Света покачала головой. – Потому что она знала, что я скажу «нет». А ты? Ты почему молчал?
Ваня опустился на стул, потирая виски.
– Свет, я не хотел ссоры. Мама так радовалась, говорила, что Наташа с мужем в трудной ситуации, что им нужна помощь. Я не смог отказать.
– Не смог отказать, – повторила Света, и её голос дрогнул. – А мне? Мне ты смог сказать? Или я для тебя – просто мебель в этом доме?
– Света, ну что ты, – Ваня протянул руку, но она отступила назад. – Ты же знаешь, как я тебя люблю. Просто… это же семья.
– Чья семья, Ваня? – Света смотрела ему прямо в глаза. – Твоей мамы? Или наша?
В этот момент в кухню вбежала Маша – их семилетняя дочка, с косичками и пятном от фломастера на щеке.
– Мам, пап, вы чего кричите? – она остановилась, переводя взгляд с одного на другого. – Опять поругались?
Света заставила себя улыбнуться.
– Всё нормально, солнышко, – сказала она, притягивая дочку к себе. – Просто взрослые разговоры.
Но Маша не выглядела убеждённой. Она посмотрела на отца, потом на мать, и её большие карие глаза наполнились тревогой.
– Вы из-за бабушки Тамары? – спросила она. – Она опять звонила?
Света и Ваня переглянулись. Даже Маша, в свои семь лет, чувствовала, что присутствие бабушки в их жизни – это как грозовая туча, которая может разразиться ливнем в любой момент.
К вечеру дом наполнился привычными звуками: Маша рисовала в своей комнате, напевая под нос, телевизор в гостиной тихо бубнил новости, а на кухне шипела вода в чайнике. Но внутри Светы всё кипело. Она мыла посуду, с силой тёрла тарелки, словно могла отскрести своё раздражение. Ваня сидел за столом, листая телефон, но она чувствовала его взгляд. Он ждал, что она скажет.
– Свет, – начал он осторожно, – давай подумаем. Может, это не так страшно? Наташа с мужем – нормальные люди. Я их видел пару раз, они спокойные. И сын у них маленький, года четыре, не больше.
– Спокойные? – Света повернулась к нему, держа в руках мокрую губку. – Ваня, ты понимаешь, что это трое чужих людей в нашем доме? У нас одна ванная, одна кухня! А Маша? Ей нужно делать уроки, спать нормально, а не слушать, как чужой ребёнок орёт по ночам!
– Ну, может, они не такие уж и шумные, – Ваня пожал плечами, но его голос звучал неуверенно.
– А если шумные? – Света бросила губку в раковину. – Если они будут разбрасывать вещи, как твоя мама, когда приезжает? Если их сын начнёт ломать Машины игрушки?
Ваня вздохнул, и в этом вздохе было всё: усталость, чувство вины, нежелание спорить.
– Свет, я поговорю с мамой, – сказал он. – Обещаю. Завтра же.
