Уходя, Виктор поцеловал её в губы, даже не поцеловал, а просто коснулся её губ своими губами. Шура не поняла, что произошло, но в этот миг способность видеть, слышать и ощущать отключилась. Вокруг туман, неяркое свечение, неясные звуки, словно на дне водоёма. Губы разомкнулись, и Шура очнулась в реальном мире, даже хотела оглядеться, но второй поцелуй снова опрокинул её в туманный водоём. Оба погружения длились пару секунд, но потрясение от пережитого не проходило долго.
Шурочка встала – ноги подкашиваются, как ватные; взяла начатое вязанье – руки дрожат так, что невозможно спицей в петлю попасть. А сердца вообще нет – оно разбухло, как желе, и не бьётся, а колышется.
«Толи инфаркт, толи оргазм, толи маразм,» — поставила себе диагноз женщина и на всякий случай положила валидол под язык.
«Какие ещё будут сюрпризы?» — спросила Шура, глядя на чужое колечко. Катя примчалась на вызов подруги, как неотложная помощь:
— Что? Что он с тобой сделал?
По мере рассказа встревоженное лицо Катерины стало возмущённым и даже укоризненным:
— Шура, ты помнишь, сколько тебе лет? А ты до сих пор от поцелуя сознание теряешь?!
— Кать, мне страшно! Я словно стою на краю пропасти, и меня тянет туда прыгнуть. Что делать?
— Прыгай! А чтобы от поцелуев в обморок не падать – целуйся почаще!
Она поняла, что эту огромную, невероятную, позднюю, может быть, последнюю Любовь дал ей Бог, и негоже от Божьего дара отказываться. А лекарство от обмороков оказалось действенным – сердце замирало, голова кружилась, но сознание уже не отключалось. — Господи, я так благодарна тебе за это необыкновенное чувство, за этого удивительного мужчину, Мужчину с большой буквы, который сильнее, умнее, выше меня, и мне радостно это осознавать; к которому не надо наклоняться, чтобы погладить его по голове, пожалеть и поцеловать в макушку; до которого ещё надо дотянуться, став на цыпочки. Спасибо тебе, Господи, но мозги мне всё-таки верни!
Мозги вернулись. Шурочка открыла глаза и увидела, что целуется со старым лысым типом с идиотской улыбкой во весь рот. Она непроизвольно отшатнулась и сказала:
— Милый, я так тебя люблю!
— Сашенька, ясная моя, я хочу с тобой обвенчаться. Ты согласна?
— Вик, но ты же меня совсем не знаешь!
— Да! Да! Да! – и Шура расплакалась.
— Ну не бывает так в жизни! Это же не сказка про Золушку! Может я сплю? На следующий день Виктор привёл Сашу к дочери.
— Знакомьтесь – это моя дочь Таня, а это Саша.
Таня пригласила гостей в комнату, усадила перед телевизором, а сама вышла на кухню и через некоторое время позвала туда отца.
— Это моя хорошая знакомая!
— Пап, ты с ума сошёл?! Она же моя ровесница, в дочери тебе годится!
— Таня, ты ошибаешься, она намного старше тебя, у неё уже внучка есть!
Дочь посмотрела на отца с недоверием, но успокоилась. А когда за ужином Шурочка рассказала о своей семье и показала фотографию внучки, Таня прониклась к ней уважением и симпатией.
Шуре Таня тоже очень понравилась, но ещё больше понравилось отношение Виктора к дочери. Шура смутно помнила своего отца, и эта искренняя отцовская любовь, граничащая с обожанием, потрясла её, затронув какие-то скрытые струны души. Казалось, что все мужчины, когда-то покинувшие её, воплотились в одного человека. И этот человек – сильный, надёжный, самоуверенный – рядом.
— Господи, что это – награда или очередное испытание?! Но, что бы это ни было, пусть будет!
Шурочка представляла себя мухой увязшей в меду, когда каждое действие с целью вырваться на свободу приводит к прямо противоположному результату и отчаянию что-либо изменить.
И страшно, и сладко. — Вик, а когда мы пойдём к моим детям?
— Я не могу идти к твоим детям с пустыми руками. Вот заработаю – накупим подарков – и пойдём!
Шурочка предупредила детей, что придёт к ним в гости не одна и с подарками, и позволила себе вволю пофантазировать, перебирая в уме всё, что только можно подарить.
Но знакомство с детьми всё время откладывалось, зато Виктор познакомился с Сашиной мамой, а заодно осмотрел их маленький домик и двор, усаженный цветами.
