«Ты почему… — начал я, но слова застряли» — он молчал, стараясь найти ключ к давней дружбе.

Утро выдалось тёплым, без зноя — таким, когда легко подняться пораньше и не пожалеть об этом. Я возился у дома, возле старой калитки: в руке держал отвёртку с облупившейся рукояткой, на коленях лежал почтовый ящик, давно просящий ремонта. Прошлым летом он захлопнулся намертво; теперь открывался только с одного края, требуя терпения, словно старый друг, исчезнувший из жизни. Вертя сломанную крышку, я поймал себя на другой, настойчивой мысли: этот ящик всегда был для меня чем-то большим, чем жестяная коробка для счетов и дачных газет. Маленькое окошко в заборе, куда мы с Сергеем — будучи десятилетними мальчишками — бросали друг другу письма и дурацкие записки. Иногда — рисунки, иногда — уговоры пойти вечером к реке. Тогда мы жили по разные стороны дороги, и летом калитки всегда были открыты — ни один забор не мог удержать нашу дружбу. Воспоминания возвращались сами, согревая странным теплом, будто я действительно вытаскивал письмо из прошлого. Ящик был для нас тогда целым миром — уголком детской дружбы, где даже ссоры улаживались сложенными вчетверо клочками бумаги. Послышался скрип калитки. Я не сразу отреагировал — звук был настолько знаком, что казалось, он повторяется из года в год. Подняв голову, я встретил солнечный блик, задержавшийся на фигуре у забора. Сергей. Высокий, постаревший, с чуть иной походкой, но с тем же взглядом, под которым и дети, и взрослые начинали верить в невозможное. Мы не виделись много лет, но я сразу узнал наклон головы и привычку прятать руки в карманы. Он стоял у калитки, не решаясь войти, будто всё ещё был тем мальчишкой, которому не разрешали войти. Калитка осталась приоткрытой. Странно, что и сейчас это вызывало то же чувство незавершённости, что появлялось всякий раз после ссоры, когда мы ждали, кто первым напишет. Ящик поддался отвертке. На дне лежал светлый конверт без обратного адреса, чистый, ровный — словно новая страница, которую страшно исписать. Я вынул его и повернулся к Сергею. Он тоже смотрел на ящик, будто сверял, всё ли осталось в памяти. Мы молчали. Вокруг шумела жизнь: машины у соседей, пчёлы в малине, но между нами стояла другая тишина — не летняя, а та, что тянулась годами. Я хотел что-то сказать, но слова путались, как резинки на письмах. — Ты всё возишься с ним? — Сергей кивнул на ящик, не поднимая глаз. Я слабо усмехнулся. — Долго не трогал. Сегодня решил. Голос звучал чуждо, устало. Он сделал шаг ближе — едва заметно, словно проверял, примет ли земля ещё один наш разговор. Мне хотелось спросить, зачем он пришёл, что хранил за воротами все эти годы, зачем этот безымянный конверт, но слова не складывались. Я держал ящик, ощущая, как в старой краске остаётся пыль от пальцев. Калитка не захлопнулась — я не стал её закрывать. Пусть остаётся открытой, пока мы оба не решим, что дальше. Сергей стоял у приоткрытой калитки, держась за перекладину. Я слышал, как он переминался с ноги на ногу — никто из нас не решался сделать первый шаг, хотя граница между «гостем» и «хозяином» стерлась, пока нас разделял лишь штакетник, а не прожитые годы. На дорожке между грядками пылила ранняя трава, солнце светило в спину. Я машинально перебирал в кармане ржавый болт — наверное, от неловкости. Один шаг — и двор станет для него открытым. — Заходи, — сказал я наконец, тише, чем ожидал. Сергей будто ждал — то ли ответа, то ли знака, — затем шагнул через порог и аккуратно прикрыл калитку, оставив щель. Казалось, так легче будет уйти, если понадобится. В руках у него была папка. Я ожидал увидеть бутылку или пакет с яблоками — ведь мы на даче, привычки не исчезают. Но взгляд Сергея скользнул по облупившемуся ящику, и он не сдержал улыбки. — У тебя этот довоенный ещё жив? — спросил он, кивая на ящик. — Помнишь, как мы туда записки кидали? Я рассмеялся. — Ты их потом неделями не доставал. Знал — специально, чтобы хоть что-то оставить на потом. Он покачал головой, подошёл ближе, провёл пальцем по перекошенной крышке. — Мы с тобой там целую переписку вели. Какие только слова ни придумывали… Чудом взрослые не нашли.