— Из нашего дома? — Марина холодно улыбнулась. — Напомню вам, Галина Петровна, что половина этой квартиры принадлежит мне по закону. И никуда я не уйду. Это мой дом.
— Паша, скажи ей! — свекровь вцепилась в руку сына. — Скажи, чтобы она убиралась!
Павел смотрел на жену, и в его глазах боролись разные чувства. Но материнское влияние оказалось сильнее.
— Марина, может, тебе действительно лучше уйти. Пожить у родителей, успокоиться. А потом мы поговорим.
Марина смотрела на мужа и не узнавала его. Это был чужой человек, марионетка в руках властной матери.
— Поговорим? О чём? О том, как вы с мамочкой будете дальше пытаться меня обмануть? Нет уж, спасибо. Я остаюсь в своём доме. А вот вам, Галина Петровна, пора идти. День рождения окончен.
Свекровь вскочила с дивана, забыв о своём «сердечном приступе».
— Это ещё не конец! Мы найдём способ восстановить справедливость! Нотариус сказал, что есть варианты! Если один из супругов ведёт себя неадекватно, суд может пересмотреть права собственности!
— Неадекватно? — Марина рассмеялась. — Это я неадекватная? Флаг вам в руки, Галина Петровна! Идите в суд! Расскажите судье, как невестка отказалась подарить свою долю квартиры сыночку. Посмотрим, что он вам скажет!
— Мам, пойдём, — Павел взял мать под руку. — Не нужно больше скандалить.
Галина Петровна выдернула руку.
— Нет, Павлик! Она должна знать! Я не успокоюсь, пока эта квартира не станет полностью твоей! Это вопрос чести нашей семьи!
— Чести? — Марина покачала головой. — Вы даже не понимаете значения этого слова, Галина Петровна. Честь — это когда люди держат своё слово, когда они не пытаются обмануть близких. А вы… вы просто алчная женщина, которая прикрывается красивыми словами о семейных ценностях!
— Павел! — свекровь повернулась к сыну. — Выбирай! Или я, твоя мать, которая дала тебе жизнь, или эта… эта особа!
Марина замерла. Вот он, момент истины. Сейчас решится всё.
Павел молчал, глядя то на мать, то на жену. В его глазах читалась мука выбора. Но Марина уже знала ответ. Она видела его в том, как он сжимал руку матери, как избегал её взгляда.
— Мариш… — начал он, но она подняла руку, останавливая его.
— Не надо, Павел. Я всё поняла. Твой выбор очевиден. Но знай — ты выбираешь не между мной и матерью. Ты выбираешь между самостоятельной жизнью и вечным рабством. И ты сделал свой выбор.
Она прошла мимо них в спальню, достала чемодан и начала складывать вещи. Павел стоял в дверях, наблюдая за ней.
— Собираю вещи. Временно поживу у родителей. Но квартира остаётся в совместной собственности. И если вы с мамочкой попытаетесь что-то провернуть за моей спиной, я обращусь к адвокату.
— Марина, не надо так… Мы же семья…
Она остановилась, посмотрела на него долгим взглядом.
— Семья? Нет, Павел. Семья — это когда муж и жена вместе против всего мира. А у нас получается, что ты с мамой против меня. Это не семья. Это фарс.
Галина Петровна появилась за спиной сына.
— Правильно! Уходи! И чтобы духу твоего здесь не было! Найдём Павлику нормальную жену, которая будет знать своё место!
Марина застегнула чемодан, выпрямилась.
— Знаете, Галина Петровна, мне вас жаль. Вы так и не поняли главного. Вы не приобрели победу. Вы потеряли невестку, которая, несмотря ни на что, пыталась вас полюбить. А Павел потерял жену, которая любила его по-настоящему. Но, видимо, вам это не нужно. Вам нужна власть и контроль. Что ж, наслаждайтесь. Вдвоём.
Она прошла мимо них, не оглядываясь. У двери остановилась, достала из сумочки ключи.
— Я заберу остальные вещи позже. И да, Павел, завтра я иду к адвокату. Буду подавать на раздел имущества. Раз уж твоя мама так хочет справедливости, пусть получит её по закону.
— Марина, подожди! — крикнул Павел, но она уже закрыла за собой дверь.
На лестничной площадке Марина остановилась, прислонилась к стене. Сердце колотилось как бешеное, руки дрожали. Семь лет жизни рухнули за один вечер. Но странное дело — вместе с болью она чувствовала облегчение. Маски были сброшены, правда вышла наружу. И эта правда освобождала.
