— Мама опять со своим переездом? — Олег снял очки и устало потер переносицу. — И что на этот раз?
— Нашла какую-то квартиру на первом этаже. Представляешь? В ее-то возрасте…
— А что такого? — муж пожал плечами. — Может, оно и к лучшему. Не придется с сумками на пятый этаж карабкаться.
— Да ты не понимаешь! — Светлана в сердцах бросила сумку на диван. — Она же будет каждый день к нам ходить. С пирожками, с советами… Ты не знаешь мою маму.
— Зато я знаю тебя, — неожиданно жестко сказал Олег. — И знаешь что? Иногда мне кажется, что ты просто боишься.
— Того, что она действительно может стать беспомощной. Что придется что-то менять, как-то подстраиваться…
Светлана осеклась. Слова мужа попали в какую-то потаенную, болезненную точку. Да, она боялась. Боялась повторить судьбу матери, которая всю жизнь разрывалась между школой, больной свекровью и вечно недовольным мужем. Боялась потерять с таким трудом выстроенную независимость. Боялась…
Из комнаты дочери донеслись первые аккорды очередной попсовой песни. Светлана поморщилась:
В ответ музыка стала еще громче.
— Знаешь что? — Олег решительно захлопнул ноутбук. — По-моему, нам всем надо проветриться. Поехали в субботу смотреть эту квартиру. Заодно и Машку вытащим.
— Уверен. И потом… — он замялся. — Мне кажется, Валентине Петровне сейчас очень нужна поддержка. Все-таки первый год без отца…
Светлана почувствовала, как к горлу подкатывает комок. Папа… Она до сих пор не могла поверить, что его больше нет. Такой сильный, надежный — и вдруг инсульт, реанимация, две недели между жизнью и смертью…
Мать держалась тогда как кремень. Сама занималась похоронами, документами, наследством. Только седых волос прибавилось да морщины вокруг глаз стали глубже.
— Ладно, — Светлана решительно встала. — Пойду поговорю с Машкой. Надо же разобраться с этой контрольной.
В комнате дочери пахло духами и какой-то химией для волос. Маша сидела на кровати, уткнувшись в телефон. На появление матери даже не отреагировала.
— Так, — Светлана выключила колонку. — Рассказывай, что там у тебя с алгеброй?
— Ничего, — буркнула дочь. — Просто училка придирается.
— Ну что Маша? Я не понимаю эти тупые уравнения! И вообще, зачем они мне? Я же не собираюсь, как бабушка, всю жизнь формулы писать!
Светлана вздрогнула. Те же слова, тот же тон… Сколько раз она сама это говорила? «Мама, зачем мне твоя математика? Я хочу жить нормально, а не горбатиться за копейки!»
А мать только качала головой: «Милая, нормально жить — это не значит много зарабатывать. Это значит делать то, что любишь, и любить то, что делаешь.»
— Знаешь что? — Светлана присела на край кровати. — А давай попросим бабушку позаниматься с тобой? Она же столько лет в школе проработала…
— Правда? — Маша впервые за вечер подняла глаза от телефона. — А она согласится?
— Думаю, да. Особенно если будем заниматься у нее… в новой квартире.
Дочь смотрела недоверчиво, но с интересом.
— А какая она, эта квартира?
— Не знаю, — честно призналась Светлана. — Поедем в субботу смотреть. С папой. Хочешь с нами?
Маша пожала плечами — мол, подумаю. Но Светлана уже знала: поедет. Несмотря на показное равнодушие, дочь была привязана к бабушке. Может быть, даже больше, чем она сама.
Первый этаж оказался не таким уж страшным. Светлое окно выходило на тихий двор, где действительно можно было разбить небольшой палисадник. Соседи — в основном пожилые, интеллигентные люди. А главное — всего десять минут пешком до их дома.
— Ну как? — Валентина Петровна с тревогой следила за реакцией дочери. — Конечно, ремонт нужен… Обои старые, линолеум…
— Нормально, мам, — Светлана обнял мать за плечи. — Сделаем ремонт. Правда, Олег?
Муж, увлеченно измерявший что-то рулеткой, кивнул:
