— Ты всегда такая была? Вся правильная, с бумажками, с доказательствами. А тепла в тебе — как в морозильнике.
— Галина Петровна, — Мария медленно подошла ближе. — Вы у себя дома тоже так себя ведёте?
— У себя — я хозяйка, — гордо сказала свекровь.
— А здесь — не вы. И даже не ваш сын. Здесь — я. Так что… или вы уважаете мой дом, или выход там.
Галина Петровна бросила половник в раковину. Брызги долетели до скатерти.
— Вот ты какая. Ледяная королева с ипотекой.
Денис тяжело поднялся из-за стола:
— Всё. Хватит. Слушай, Маш. Давай действительно как взрослые. Мы тебе мешаем — хорошо. Найдём временное жильё.
— Мы? — повторила Мария. — То есть ты с ней?
— А что ты хочешь? Это моя мать. Я не могу её бросить.
Она засмеялась. Сухо, тихо.
Он молчал. Галина Петровна кивнула:
— Вот и видно теперь, кто тут чужой.
— Нет, — резко сказала Мария. — Не кто чужой. А кто ненужный. Я для вас — просто… девочка, которая ошиблась дверью. Хотела семью, а попала в квест: «Как выжить в квартире с двумя взрослыми манипуляторами».
— Да ты просто эгоистка, — вспылила свекровь. — Всё вокруг тебя должно крутиться! Да кто ты вообще?
И вот тут Мария вдруг почувствовала, как всё внутри неё сжалось в маленький плотный ком. Потому что этот вопрос — «Кто ты вообще?» — прозвучал будто бы отовсюду. Из комнаты, где стоял когда-то её диван. Из ванны, где она стелила мохнатый коврик. Из ящика с книгами, в которые она больше не заглядывала. Из собственного зеркала.
И почему позволила им так далеко зайти?
Она подошла к столу, взяла со стула сумку, накинула пальто.
— Я еду к подруге. Через час чтоб вас не было. Ключи оставьте на столе.
— Маша, ну ты с ума сошла?! — воскликнул Денис. — Мы куда, на улицу, что ли?
— А мне всё равно. Я дала вам две недели. Получили почти месяц. Хватит. Квартира — моя. Жизнь — моя. И я больше не буду наблюдать, как вы её обставляете под себя. И главное — вы оба даже не попросили прощения.
Она ушла, не хлопнув дверью. Потому что доводчики, конечно. Но в этот раз — это было даже лучше. Уходить тихо. Без сцен. С достоинством.
Поздним вечером Мария вернулась. В квартире было тихо. Сумок не было. Тапки свекрови исчезли. И борщ. И икона.
На кухне осталась записка:
«Мария, ты сделала выбор. Надеюсь, не пожалеешь. Галина Петровна.»
В холодильнике — пусто. В сердце — тоже.
И тогда Мария пошла в спальню, достала коробку с пылью, и стала собирать в неё вещи Дениса. Всё, что с ним связано. Футболка с надписью «лучший муж». Бритва. Его книги. Зарядка.
И вдруг обнаружила в ящике упаковку подарка — коробочку с серёжками. Видимо, не успел подарить. С прилипшим стикером:
«Прости, если я не сразу понял…»
Она посмотрела на них. Потом аккуратно положила обратно и закрыла крышку.
— Нет, Денис. Уже поздно. Серёжки — это не извинение.
В темноте было удивительно спокойно.
В эту ночь ей снился новый пол. Новые стены. И новая тишина. Без чужих запахов. Без чужих правил. Без борща.
Глава 3. Пластик, бетон и никакой любви
В квартире было… просторно. Не потому что много места, а потому что убрали всё чужое. Стало легче дышать, но гулко внутри. Как будто после долгого концерта кто-то выключил музыку, свет, и ты сидишь один в пустом зале, оглушённый собственными мыслями.
Мария сняла шторы, выбросила старое покрывало, вернула полку с книгами. Купила новые кружки — без напоминаний. Серые, керамические, такие, как ей всегда хотелось.
