Дождь барабанил по окну, как будто кто-то невидимый стучался и просил впустить. Я сидела на кухне с кружкой остывшего чая и смотрела, как капли сливаются в ручейки на стекле. После похорон Серёжи прошло уже три месяца, но тишина в квартире всё ещё казалась неправильной, чужой. Раньше он всегда включал телевизор на кухне — новости, сериалы, неважно что, лишь бы фоном.
Телефон завибрировал на столе, и я вздрогнула. Марина. Золовка звонила редко, обычно только по праздникам, да и то больше из вежливости. После смерти брата мы виделись только на поминках.
— Лена, привет, — голос у неё был какой-то напряжённый, словно она репетировала этот звонок. — Нам надо поговорить. Срочно.
— Случилось что-то? — я почувствовала, как внутри всё сжалось.
— Да нет, просто… Это важно. Про Серёжино наследство. Давай завтра встретимся? В кафе у вокзала, помнишь, где мы с тобой чай пили после того, как Ванечку из роддома забирали?
Ванечка — это мой старший. Тогда Марина ещё улыбалась искренне, а не так, как потом — через силу.
— Хорошо, — согласилась я, хотя внутри уже поселилась тревога. — Во сколько?
— В три подойдёт? Там народу мало будет, поговорим спокойно.
После звонка я долго сидела, глядя в окно. Чай совсем остыл, но я машинально делала глотки. Что ей могло понадобиться? Всё же было решено…
Марина опоздала на двадцать минут. Я уже успела выпить капучино и начала нервничать — может, не придёт? Но вот дверь распахнулась, и она влетела, отряхивая зонт.
— Прости, пробки жуткие, — бросила она, усаживаясь напротив. Даже не сняла пальто. — Слушай, я прямо скажу. Мне неудобно, конечно, но… Квартира.
— Что квартира? — я почувствовала, как пересохло во рту.
— Ну, Серёжа же оставил её тебе. Но это несправедливо, Лен. У меня двое детей, ипотека. А у тебя своя квартира есть, сыновья взрослые.
Я молчала, не зная, что ответить. Марина наклонилась ближе:
— Мы же семья. Давай по-человечески решим. Продадим квартиру, поделим пополам. Или ты мне выплатишь половину стоимости. Это же справедливо?
— Марина, но Серёжа сам так решил…
— Серёжа был болен! — она повысила голос, и пара за соседним столиком обернулась. — Он не понимал, что делает. А ты воспользовалась.
