Но почему? Что случилось? Вроде всё было нормально. Да, последнее время она была какая-то задумчивая, но он списывал это на усталость на работе.
— Мама, Оля от меня ушла.
— Письмо оставила и исчезла. Говорит, что я выбрал молчание. Ты не знаешь, о чём речь?
Валентина Петровна помолчала.
— Лёша, а ты с ней разговаривал о ваших планах?
— О том, где будете жить дальше. О детях. О будущем.
— А что тут разговаривать? Живём же нормально.
— Сынок… — голос мамы стал осторожным. — Может, ей хотелось больше определённости?
— Какой определённости?
— Ну… понимания, что это всерьёз и надолго.
Алексей сел на диван, где ещё вчера они смотрели фильм. Оля лежала, положив голову ему на плечо. Всё было как всегда.
— Мам, а ты с ней о чём-то разговаривала? Может, она что-то говорила?
— Мы разговаривали. Обычные разговоры.
— О жизни. О планах. Я спрашивала, хочет ли она детей.
— И что она отвечала?
— Что хочет. Но не знает, хочешь ли ты.
Алексей потёр лицо руками. Дети. Они правда никогда серьёзно об этом не говорили. Как-то само собой подразумевалось, что когда-нибудь потом…
— Ничего особенного, Лёша. Обычные женские разговоры.
После разговора с мамой он ещё несколько раз пытался дозвониться Оле. Писал сообщения, просил перезвонить, объяснить. Ничего.
К ночи понял: она не ответит. По крайней мере, не сегодня.
Лёг в пустую постель, смотрел в потолок. Четыре года отношений. Два года совместной жизни. И он даже не заметил, когда она стала несчастной.
Что такое «временная»? Почему она так написала в письме?
Весна пришла рано. Уже в марте снег растаял, и Москва преобразилась — стала светлее, просторнее. Я шла по Тверскому бульвару на встречу с кураторами проекта и думала, как изменилась за эти полгода.
Однокомнатная квартира на Савёловской оказалась уютнее, чем я ожидала. Высокие потолки, большие окна, старый паркет, который скрипел под ногами. Я полюбила этот скрип — он напоминал, что дом живой.
Первые месяцы были трудными. Деньги кончались быстро, одиночество давило по вечерам. Но постепенно появился ритм. Работа, курсы английского, спортзал. По выходным ездила к родителям или встречалась с подругами.
А ещё я стала писать. Сначала просто дневник, потом короткие заметки о женщинах, которых встречала. О продавщице в магазине, которая растила двоих детей одна. О соседке, которая в пятьдесят пять пошла учиться на психолога. О подруге, которая открыла своё кафе после развода.
Заметки превратились в статьи. Статьи — в блог. Блог стал популярным.
— Ольга Николаевна, — куратор проекта была женщина лет сорока, энергичная и деловая. — Ваша заявка на грант очень интересная. Расскажите подробнее о программе поддержки женщин в кризисных ситуациях.
Мы сидели в кафе рядом с офисом благотворительного фонда. За окном цвели яблони, люди спешили по своим делам.
— Идея простая, — я достала планшет с презентацией. — Женщины часто оказываются в ситуации, когда нужно начинать жизнь заново. Развод, потеря работы, семейные конфликты. И они не знают, с чего начать.
— Комплексную поддержку. Юридические консультации, психологическая помощь, профориентация. И главное — сообщество. Женщины, которые прошли через похожее, помогают тем, кто только в начале пути.
Куратор кивала, делала пометки.
— У вас есть опыт работы с такими программами?
— Личный опыт, — я улыбнулась. — Полгода назад я сама была в похожей ситуации.
После встречи шла домой пешком. Телефон зазвонил на Патриарших. Незнакомый номер.
Сердце подпрыгнуло. Алексей. Первый раз за полгода.
— Нормально. Оля, я… можно увидеться?
Я остановилась у фонтана, смотрела на играющих детей.
— Поговорить. Я многое понял за это время.
— То, что ты была права. И то, что я был дураком.
В голосе слышалась усталость, раскаяние.
— Лёша, прошло полгода. Я другая теперь.
— Знаю. Читал твой блог.
— Каждую статью. Ты… ты нашла себя. Это видно.
Мы помолчали. Где-то вдалеке играла музыка, смеялись дети.
— Мама продала квартиру, — сказал он вдруг.
— В мае. Сказала, что планировала это давно, но не знала, как нам сообщить.
Я усмехнулась. Валентина Петровна до конца осталась собой.
— Снимаю студию рядом с работой. Понимаешь теперь, каково это.
— Оля, я хочу сказать тебе кое-что. Можно?
— Ты настоящая. Тогда я этого не понимал, а теперь понимаю. Ты настоящая, а я был трусом.
В кармане шуршала бумага — ответ из фонда должен был прийти на этой неделе. Новая жизнь, новые планы, новые люди. И где-то в прошлом — старая история, которая научила меня главному: дом — это не стены, а состояние души.
— Спасибо, что позвонил, — сказала я. — Береги себя.
Но я уже отключилась.
Дома заварила чай, села к окну. На столе лежали документы по проекту, план на завтра, книга, которую читала на ночь. Моя жизнь. Мой выбор. Мои правила.
В телефоне пищало сообщение от мамы: «Как дела, дочка?» Я набрала ответ: «Отлично. Живу.»
И это была правда. Я жила. По-настоящему жила впервые за долгое время.
Рекомендуем к прочтению
