Ночью она лежала и смотрела в потолок. В голове крутились обрывки разговоров, воспоминания, планы. Надо что-то делать. Нельзя просто так сидеть и ждать, пока её окончательно вычеркнут из собственной жизни.
Утром она впервые за много лет проснулась с чётким решением: пора думать о себе.
Первые шаги к свободе
Рынок встретил Светлану гулом голосов, запахами овощей и рыбы, толкотнёй покупателей. Она растерянно стояла возле входа, сжимая в руках паспорт и фотографии для документов.
— Вы по объявлению? — окликнула её крепкая женщина лет сорока. — Я Надежда, заведующая отделом. Идёмте, поговорим.
Продавщицей Светлана никогда не работала, но выбирать не приходилось. Учительская пенсия смешная, а накопления были общими — лежали на карточке, к которой имел доступ и Валерий.
— Опыт торговли есть? — спросила Надежда, оглядывая Светлану с головы до ног.
— Нет, но учиться готова. Очень нужна работа.
— Видно, что нужна. Хорошо, попробуем. Только предупреждаю — работа не из лёгких. С утра до вечера на ногах, клиенты разные попадаются.
Первый день оказался испытанием. Ноги к вечеру гудели, спина болела от постоянных наклонов за товаром. Но когда Надежда выдала ей заработанные деньги, Светлана почувствовала что-то забытое — гордость. Эти деньги были только её. Заработанные собственными руками.
— Ничего, освоишься, — подбодрила коллега Лида, женщина её возраста. — Я вот уже третий год тут тружусь. После развода осталась одна с внуком, пришлось крутиться.
— А не жалеете? О разводе, то есть, — осторожно спросила Светлана.
— Поначалу жалела. Страшно было — как одна жить-то? А потом поняла: лучше одной, чем с тем, кто тебя не ценит. Теперь сама решаю, на что деньги тратить, с кем время проводить. Свобода это, милая. Непривычная, но свобода.
По дороге домой Светлана заехала в банк, открыла личный счёт. Положила первую заработанную тысячу — начало будущего капитала. Сердце стучало так, словно она совершала преступление. Но ведь это не преступление — откладывать деньги на собственное жильё?
Дома Валерий спросил, где она пропадала полдня.
— Работала, — коротко ответила она.
— Где работала? Школа на каникулах.
— На рынке. Продавцом устроилась.
Валерий поднял на неё удивлённые глаза:
— С чего это вдруг? Денег не хватает?
— Хочу дачу в собственность оформить. Кредит взять.
— На дачу? На эту развалюшку? — он рассмеялся. — Да там крыша течёт, фундамент гниёт. Проще новую купить.
— Зато моя будет. Своя.
В голосе Светланы прозвучала такая решимость, что Валерий замолчал. Он долго смотрел на жену, словно видел её впервые. И правда, что-то в ней изменилось. Спина стала прямее, взгляд тверже.
— Ладно, — наконец сказал он. — Твоё дело. Только не жалуйся потом, что тяжело.
Не буду, подумала Светлана. Я уже давно не жалуюсь.
Квартира Клавдии Ивановны пахла лекарствами и старостью. Светлана сидела на продавленном диване, сжимая чашку с остывшим чаем. Валерий устроился в кресле рядом с матерью, демонстрируя единство фронта.
— Ну и что ты хотела сказать? — Клавдия Ивановна смотрела на невестку холодно, как на незваную гостью.
Светлана глубоко вдохнула. Она готовилась к этому разговору несколько дней, репетировала слова, но теперь все заготовленные фразы вылетели из головы.
— Клавдия Ивановна, я просто хочу понять… Квартира, которую Валерий на вас переписал, она ведь была наша общая. Мы её вместе покупали, я половину денег вкладывала…
— Была, да сплыла, — отрезала старуха. — Теперь моя. И что захочу, то и делаю.
— Мама права, — поддержал Валерий. — Я сам решил перевести квартиру на её имя. Для безопасности.
Светлана посмотрела на мужа. Он по-прежнему не мог сказать правду даже сейчас, когда все карты уже раскрыты.
— Валера, а зачем ты врёшь? — тихо спросила она. — Ведь ты с самого начала знал, что Клавдия Ивановна хочет подарить квартиру Кате. И это не для безопасности, это для внучки.
Повисла тишина. Клавдия Ивановна поджала губы, Валерий покраснел.
— Ну и что с того? — наконец выпалил он. — Катя моя дочь, ей помочь надо. Учится в институте, общежитие плохое…
