— Вещи твоей матери я выставлю в коридор через час! — голос Татьяны дрожал от сдерживаемой ярости, когда она обнаружила свою спальню полностью перестроенной. — Или она уезжает сегодня же, или уезжаю я!
Это утро началось как обычно. Татьяна проснулась в гостевой комнате — да, именно в гостевой, потому что их с Игорем спальню уже третью неделю занимала его мать, Валентина Петровна. Женщина приехала «на пару дней проведать», но эти дни превратились в недели, а теперь грозили стать месяцами.
Татьяна тихо прошла на кухню, надеясь выпить кофе в тишине перед работой. Но Валентина Петровна уже восседала там, как королева на троне, попивая чай из любимой чашки Татьяны — той самой, с ручной росписью, которую ей подарила лучшая подруга.
— Доброе утро, — натянуто улыбнулась Татьяна.
— Утро, — коротко бросила свекровь, даже не подняв глаз. — Кофе опять будешь пить? Вредно это для женского здоровья. Вот я Игорьку всегда говорила — найди себе девушку, которая о здоровье думает. А он что? Привёл домой кофеманку.
Татьяна сжала зубы. Три недели. Три недели ежедневных уколов, замечаний, критики. Всё началось довольно невинно — Валентина Петровна приехала из своего провинциального городка «посмотреть, как вы тут живёте». Игорь был рад — мама редко приезжала, последний раз видел её год назад. Татьяна тоже старалась быть гостеприимной. В конце концов, это мать её мужа, семья.
Первые два дня прошли относительно спокойно. Валентина Петровна осматривала квартиру, цокала языком, но молчала. На третий день началось. Сначала это были мелкие замечания — почему холодильник стоит не там, зачем столько книг в гостиной, почему шторы такие светлые. Потом пошли более серьёзные претензии — Татьяна неправильно готовит борщ, неправильно стирает рубашки Игоря, неправильно расставляет вещи в шкафу.
— Я просто хочу помочь, — говорила Валентина Петровна своим приторно-сладким голосом. — Опыта у меня больше, вот и делюсь. Обижаться глупо.
Игорь отмахивался от жалоб Татьяны. «Мама просто заботится», «Она старается как лучше», «Потерпи немного, она же скоро уедет». Но свекровь и не думала уезжать. Наоборот, с каждым днём она чувствовала себя всё увереннее, захватывая всё больше пространства в их доме и жизни.
Сначала она «временно» заняла их спальню — у неё, видите ли, спина болит, а диван в гостиной слишком мягкий. Игорь с Татьяной переехали в гостевую комнату, тесную и неуютную. Потом Валентина Петровна принялась за «наведение порядка». Она переставила всю посуду на кухне, перевесила полотенца в ванной, даже передвинула мебель в гостиной.
— Теперь правильно стоит, — заявляла она с видом человека, совершившего великое дело. — По фэн-шую. А у вас тут энергия застаивалась.
Татьяна пыталась протестовать, но натыкалась на стену. Валентина Петровна искусно изображала обиду, пускала слезу, жаловалась Игорю, что невестка её «не уважает» и «выживает из дома». И Игорь, её любимый сыночек, всегда вставал на сторону матери.
— Тань, ну что тебе стоит? — уговаривал он жену вечерами. — Мама же не со зла. Просто привыкла по-своему всё делать. Уступи.
И Татьяна уступала. Снова и снова. Пока не наступило то самое утро, когда чаша её терпения переполнилась окончательно.
После завтрака, выслушав очередную лекцию о вреде кофе, Татьяна ушла на работу. Она работала бухгалтером в крупной компании, и работа была её спасением — восемь часов без придирок свекрови. Но сегодня начальство отпустило всех пораньше — пятница, предпраздничный день. Татьяна обрадовалась — можно будет спокойно отдохнуть, почитать книгу, пока Валентина Петровна дремлет после обеда. Она тихо открыла дверь квартиры и замерла. Из их спальни — той самой, которую оккупировала свекровь — доносились странные звуки. Скрип, шуршание, какая-то возня. Татьяна на цыпочках подкралась к двери и заглянула внутрь. То, что она увидела, заставило её похолодеть от ярости.
