— Я же сказала, что приеду с документами, а ты даже чай не поставила! — голос свекрови ворвался в квартиру раньше её самой, и Марина почувствовала, как внутри всё сжалось от предчувствия беды.
Входная дверь хлопнула с такой силой, что задребезжала люстра в прихожей. Галина Петровна не вошла — она вломилась, держа в руках толстую папку с бумагами и сумку, из которой торчал край какого-то документа. Её лицо пылало праведным гневом человека, которому не оказали должного приёма.
Марина стояла посреди кухни с мокрой шваброй в руках. Она только что закончила мыть полы и собиралась наконец-то сесть и выпить кофе. Суббота была единственным днём, когда она могла спокойно заняться домом, не думая о работе. Но покой длился ровно до того момента, пока не появилась свекровь.
— Галина Петровна, вы же не предупреждали, что приедете, — Марина аккуратно поставила швабру к стене и вытерла руки о фартук.
— Не предупреждала? — свекровь театрально всплеснула руками, от чего папка опасно накренилась. — Я вчера Диме звонила! Целый час объясняла, как важно всё правильно оформить! Он что, тебе ничего не передал?
Марина покачала головой. Дима вчера пришёл поздно с корпоратива и сразу упал спать. Утром уехал на дачу к друзьям помогать со строительством бани. О звонке матери он, видимо, забыл. Или не счёл нужным сообщить.
— Ну конечно! — Галина Петровна прошла в гостиную, не разуваясь. Её каблуки оставляли грязные следы на только что вымытом полу. — Вечно у вас так! Я стараюсь для вас же, а вы… Где Дима?
— На даче у Серёжи. Они баню достраивают.
— Баню! — свекровь бросила папку на журнальный столик с таким видом, будто швырнула гранату. — У друзей баню строит, а матери помочь — это нет, это не царское дело!
Марина молча пошла на кухню ставить чайник. Спорить было бесполезно. За три года замужества она выучила главное правило: когда Галина Петровна в таком настроении, лучше переждать первую волну возмущения.
— И вообще, — свекровь последовала за ней на кухню, продолжая свой монолог, — я не понимаю, почему ты дома сидишь, когда такие важные дела решаются! Могла бы и на работу выйти в субботу, раз муж занят!
— У меня выходной, — спокойно ответила Марина, доставая чашки из шкафа.
— Выходной у неё! А у меня, значит, нет выходных? Я в свои шестьдесят два должна по нотариусам бегать, документы собирать, а вы тут…
Чайник засвистел, прерывая тираду. Марина заварила чай и поставила на стол вазочку с печеньем. Галина Петровна уселась на стул, продолжая бурчать себе под нос что-то о неблагодарности и эгоизме молодого поколения.
— Так что за документы? — спросила Марина, усаживаясь напротив.
Свекровь оживилась. Она любила, когда её дела становились центром внимания.
— Квартира! Я же говорила! Бабушкина квартира, помнишь? Та самая, где мы с покойным свёкром жили первые годы после свадьбы. Она по документам всё ещё на бабушку оформлена, а она уже пятнадцать лет как умерла!
Марина кивнула. Об этой квартире она слышала много раз. Старая двушка в центре, которую семья Галины Петровны сдавала уже много лет. Доход от аренды целиком шёл свекрови — это было негласное семейное правило.
— И вот, представляешь, нотариус говорит, что нужно вступать в наследство! После стольких лет! Оказывается, мы все эти годы незаконно её сдавали! — Галина Петровна сделала большой глоток чая. — Но это ещё полбеды. Главное — переоформлять надо!
— Ну и переоформляйте, — пожала плечами Марина.
— Ой, какая ты умная! «Переоформляйте»! — свекровь посмотрела на неё как на несмышлёного ребёнка. — Там такие налоги платить придётся, что половину квартиры продать надо будет! Вот я и придумала!
У Марины внутри похолодело. Когда Галина Петровна что-то придумывала, это обычно не сулило ничего хорошего.
— Оформим на Диму! На единственного сына! Ему налог платить не надо будет, он же прямой наследник! А потом он мне дарственную сделает, и всё!
— Но ведь это… — начала Марина.
— Что «это»? — свекровь прищурилась. — Это разумное решение! Или ты думаешь, я у сына квартиру отбирать буду? Да я для него же стараюсь! Чтобы вам потом было что детям оставить!
Марина промолчала. У них с Димой детей пока не было, и эта тема была больной для обоих. Но Галина Петровна регулярно к ней возвращалась, особенно когда нужно было что-то выпросить.
— В общем, так, — свекровь отставила чашку и придвинула папку. — Вот все документы. Дима должен в понедельник к нотариусу пойти. В десять утра запись. Адрес вот здесь. И паспорт пусть не забудет!
— Галина Петровна, но мы же должны с Димой это обсудить…
— Что обсуждать? — голос свекрови стал жёстким. — Я что, у собственного сына прошу чужое? Это семейная квартира! Он мой единственный наследник! Или ты хочешь, чтобы государство половину забрало?
Марина встала и отошла к окну. На улице шёл мелкий осенний дождь. Прохожие спешили под зонтами, и ей вдруг захотелось оказаться среди них — где угодно, только не на этой кухне, не под этим тяжёлым взглядом.
— Я поговорю с Димой, когда он вернётся, — сказала она, не оборачиваясь.
— Поговори, поговори, — Галина Петровна поднялась. — Только смотри, не вздумай ему в голову всякие глупости вбивать! Он у меня мальчик разумный, не то что…
Она не договорила, но Марина прекрасно поняла окончание фразы. «Не то что ты». Это было любимое оружие свекрови — недоговорённые упрёки, висящие в воздухе как невидимые ножи.
