– Это не является ответом на мой прямой вопрос. Ты веришь, что наша София, девочка, которая живет с нами бок о бок, способна на воровство?
– Ну… я… кто-то же должен был их взять, раз они исчезли, – пробормотал он, снова опуская глаза.
– Дмитрий, ты живешь под одной крышей с Софией уже три долгих года. Ты за все это время хоть раз видел, чтобы она взяла что-то чужое без спроса? Хоть одну мелочь?
– Нет, конечно, но… но моя мать обвиняет ее… а она обычно не ошибается в таких вещах… значит, так оно и есть на самом деле.
– Без единого доказательства? Без каких-либо фактов? Только на основе голословных предположений? – не могла поверить я его словам.
Елена Викторовна, не выдержав паузы, резко шагнула к Софии и схватила ее за тонкую, хрупкую руку выше локтя.
– А ну-ка, пойдем немедленно в твою комнату! Мы проведем там полный обыск! Мы найдем пропажу, и тогда все встанет на свои места!
– Уберите свою руку от моей дочери! Немедленно! – мой голос зазвучал сталью, и я решительно оттолкнула руку свекрови, встав между ней и перепуганным ребенком.
– Как ты смеешь так со мной обращаться? – взревела она и занесла руку, словно собираясь ударить меня.
Дмитрий инстинктивно перехватил ее руку на лету.
– Мама, пожалуйста, успокойся, прошу тебя, – тихо, но настойчиво сказал он. – Давай не будем доводить ситуацию до крайности.
– Я успокоюсь только тогда, когда эта мелкая воришка вернет мне мои законно заработанные деньги! Сорок тысяч рублей! Это ведь подарки от моих близких и дорогих родственников! – она попыталась вырваться из его хватки, но он держал ее крепко.
София тихо плакала, прижавшись ко мне всем своим маленьким, дрожащим телом. Ее слезы проливались на мою блузку, оставляя мокрые пятна.
– Мамочка, я клянусь, я ничего не брала, – всхлипывала она, – я даже не заходила в ту комнату, я просто не знала, где она находится!
– Врешь! – не унималась Елена Викторовна. – Я сама все видела собственными глазами!
– Вы видели, как моя дочь выходила из двери дамской комнаты, которая расположена в том же коридоре, что и подсобка, – еще раз попыталась я до нее достучаться, крепче обнимая Софию за плечи. – Елена Викторовна, если вы немедленно не прекратите выдвигать голословные обвинения в адрес моего несовершеннолетнего ребенка, я буду вынуждена обратиться в правоохранительные органы.
– Обращайся! Пожалуйста, обращайся! Пусть приезжает полиция и проводит у нее полный обыск! Они-то уж точно найдут мои кровные денежные средства!
– Прекрасно. В таком случае они проведут беседу и, возможно, обыск у всех гостей, которые присутствовали на вашем юбилее, – всех пятидесяти человек. Включая, кстати, вашу любимую подругу, Веру Петровну, которая, если я не ошибаюсь, заходила в ту самую подсобку как минимум трижды за вечер.
Я заметила, как Елена Викторовна резко побледнела, и ее уверенность на мгновение пошатнулась.
– Вера? Нет, Вера не могла такого совершить, это исключено.
– А с чего бы это? – мягко спросила я.
– Потому что она моя давняя подруга, моя родственная душа! А София… – она запнулась, но было уже поздно. – София – не моя кровная родственница! Она чужая для нашей семьи!
Я почувствовала, как внутри меня все медленно замерзает, превращаясь в глыбу льда. Вот оно. Вот та самая горькая правда, которая все это время скрывалась за ширмой вежливости. Дело было вовсе не в пропавших денежных средствах. Дело было в том, что София – моя дочь от первого брака. Она не является ее кровью. Она чужая.
– Я… я такого не говорила, – попыталась она отступить, но было уже поздно.
– Вы только что это произнесли вслух. Дмитрий, ты слышал слова своей матери?
Дмитрий стоял бледный, как привидение, не в силах вымолвить ни слова. Он выглядел совершенно раздавленным.
– Мама, может быть, ты просто ошиблась? Может, денежные средства просто куда-то запропастились, завалились, ты плохо искала?
– Они не могли просто так запропаститься! Их стащили! И стащила их… – она снова резко ткнула пальцем в сторону Софии, – она!
Я медленно, с полным осознанием своих действий, взяла со стола свой мобильный телефон.
– Хорошо. В таком случае я звоню в полицию. Пусть теперь разбираются компетентные органы. – Постой! – Елена Викторовна резко рванулась вперед и схватила мой телефон, вырывая его из рук. – Не нужно привлекать полицию! Не надо этого делать!
– А почему бы и нет? – холодно спросила я. – Вы же абсолютно уверены в виновности Софии. Пусть правоохранители проведут проверку и установят истину.
– Не нужно создавать лишнего шума и скандала! – запричитала она. – Пусть она просто тихо и незаметно вернет мне денежные средства, и мы забудем об этом инциденте, как о страшном сне.
– Она не станет возвращать то, что никогда не брала, – ответила я с ледяным спокойствием. – У нас есть только два варианта развития событий. Либо мы вызываем полицию, и они проводят официальное расследование, либо вы прямо сейчас, немедленно, приносите свои извинения моей дочери за причиненные страдания и оскорбления.
– Я никогда в жизни не стану извиняться перед воровкой! – снова взвизгнула она, ее гордость не позволяла ей сдаться.
– В таком случае я звоню.
Я набрала на телефоне номер 112, вырвав аппарат из ее дрожащих рук. Елена Викторовна бросилась к Дмитрию, уцепившись за его рукав.
– Останови ее! Немедленно останови эту сумасшедшую!
– Мама… Может быть, и правда не стоит этого делать? – слабо попытался возразить он.
– Алло, полиция? – я специально включила громкую связь, чтобы все присутствующие слышали ответ. – Я хочу заявить о факте клеветы. Моя свекровь публично обвиняет мою несовершеннолетнюю дочь в совершении кражи денежных средств, при этом не имея на то абсолютно никаких доказательств. Я требую проведения официальной проверки для установления всех обстоятельств произошедшего.
– Уточните, пожалуйста, ваш точный адрес для выезда наряда, – прозвучал спокойный, официальный голос оператора. Я четко и внятно продиктовала адрес нашей квартиры.
– Спасибо. Патрульная машина будет направлена к вам в ближайшее время.
Я положила трубку. Елена Викторовна стояла передо мной с широко открытым от изумления и ужаса ртом. Она не могла поверить в происходящее.
– Ты… ты действительно вызвала полицию… на свою собственную свекровь? На меня?
