Андрей застыл между ними. Мать тянула его за рукав, жена смотрела спокойно и отстранённо. Он понимал — это момент выбора. Либо он наконец станет мужчиной и мужем, либо навсегда останется маменькиным сынком.
— Мам, — начал он неуверенно.
— Что «мам»? Собирайся, я сказала!
— Мам, может, правда… Ты иногда слишком резко…
Галина Петровна отшатнулась, как от удара.
— И ты туда же? Она тебя против меня настроила!
— Никто никого не настраивал, — вздохнул Андрей. — Просто… Марина права. Ты действительно часто её критикуешь. И это неправильно.
Свекровь смотрела на сына так, будто видела его впервые. Потом перевела взгляд на Марину.
— Ах вот как! Сговорились! Ну что ж, оставайтесь вдвоём. Посмотрим, как вы без меня справитесь!
Она подхватила свою сумочку и направилась к выходу. У двери обернулась.
— И внучку мою больше не увидите!
— Это ещё почему? — спокойно спросила Марина.
— Потому что я так сказала!
— Галина Петровна, Соня — наш ребёнок. И решаем мы с Андреем, кого она будет видеть. Если вы научитесь вести себя уважительно, милости просим в гости. Если нет — что ж, это ваш выбор.
Свекровь хлопнула дверью так, что задрожали стёкла.
В доме повисла тишина. Андрей опустился на диван, обхватил голову руками.
Марина села рядом, но не стала его обнимать.
— Мы? Это я наконец сказала правду. А ты… Ты хотя бы попытался меня поддержать. Первый раз за пять лет.
— А я твоя жена. Мать Сони. Мы должны быть твоей семьёй в первую очередь.
Андрей поднял на неё глаза.
— Ты правда думала о разводе?
— Каждый день последние полгода. Устала жить в атмосфере вечного унижения. Устала чувствовать себя недостаточно хорошей.
— Но ты же знаешь, что это неправда! Ты прекрасная жена, замечательная мать!
— Знаю. Но почему я должна это доказывать твоей матери? И почему ты молчишь, когда она говорит обратное?
Андрей не нашёлся с ответом. Они сидели молча, каждый думал о своём.
— Что теперь будет? — наконец спросил он.
— Не знаю. Но точно знаю, чего не будет. Не будет больше визитов твоей матери без предупреждения. Не будет критики при людях. Не будет вмешательства в наше воспитание Сони.
— Она не согласится…
— Тогда пусть не приходит.
— Она обидится. Может, годами не разговаривать.
— Это её выбор. Я свой сделала — больше не буду терпеть неуважение в собственном доме.
В комнату заглянула Соня.
— Мама, папа, можно мне тортик?
Марина улыбнулась, протянула дочке руки.
— Конечно, солнышко. Пойдём, отрежем самый большой кусок.
Они пошли на кухню. Андрей остался сидеть в гостиной, размышляя о произошедшем. Его телефон завибрировал — сообщение от матери. Длинное, полное обвинений и угроз. Он начал читать, потом остановился и удалил, не дочитав.
На кухне Марина и Соня ели торт и смеялись. Дочка рассказывала о подарках, которые успела рассмотреть. Марина слушала, кивала, но мысли её были далеко.
Она думала о том, что произошло. О том, что наконец смогла постоять за себя. Да, праздник был испорчен. Да, отношения со свекровью, возможно, разрушены навсегда. Но странное дело — она не жалела.
Вечером, когда Соня легла спать, они с Андреем снова остались вдвоём. Он подошёл к ней, неуверенно обнял.
— Прости, что не защищал тебя раньше.
— Поздно просить прощения за пять лет.
— Знаю. Но я попробую исправиться.
Марина отстранилась, посмотрела ему в глаза.
— Слова — это просто слова. Покажи делом. В следующий раз, когда твоя мать начнёт меня критиковать, что ты сделаешь?
— Да. Потому что не хочу тебя потерять.
Марина кивнула. Она не была уверена, что он сдержит слово. Годы молчания и соглашательства не проходят за один день. Но это был первый шаг. Маленький, неуверенный, но шаг в правильном направлении.
Ночью она не могла уснуть. Лежала, глядя в потолок, и думала о будущем. Галина Петровна не простит. Это было ясно. Она будет настраивать против них всех родственников, рассказывать, какая Марина неблагодарная и грубая. Будет пытаться манипулировать через ребёнка. Будет давить на Андрея.
