Но Марина была готова. Пять лет унижений закалили её. Она больше не была той робкой девушкой, которая пришла в эту семью с надеждой на счастье. Она стала сильнее. И она защитит свою семью — от кого угодно, даже от родной матери мужа.
Утром позвонила подруга.
— Марин, ты как? Вчера такое было…
— Нормально. Даже хорошо.
— Серьёзно? А Андрей?
— Андрей… переосмысливает. Ему трудно, но он старается.
— А что свекровь? Обиделась и ушла. Её право.
— Не боишься, что она Андрея против тебя настроит?
— Если настроит — значит, грош ему цена как мужу. Значит, правильно сделаю, что уйду.
— Ты серьёзно готова на развод?
— Знаешь, я поняла одну вещь. Лучше быть одной, но с самоуважением, чем в семье, где тебя не ценят.
— Ты молодец. Я бы так не смогла.
— Смогла бы. Просто надо дойти до точки, когда терпеть больше невозможно.
После завтрака Андрей ушёл к матери — попытаться поговорить, объяснить. Марина не стала его отговаривать. Пусть попробует. Только предупредила:
— Если вернёшься с её условиями и ультиматумами — даже не начинай. Я больше не буду прогибаться.
Вернулся через три часа, усталый и злой.
— Ну как? — спросила Марина.
— Никак. Стоит на своём. Говорит, ты должна приехать и извиниться. При ней и при отце.
Марина удивлённо подняла брови.
— Да. Сказал, что ты была права. Что она действительно часто тебя критикует. И что это надо прекратить.
— Разрыдалась. Сказала, что я предатель. Что выбрал жену, а не мать.
Андрей сел рядом, взял её за руку.
— Что это не выбор между вами. Что я люблю и тебя, и маму. Но жить я буду с тобой, растить ребёнка — с тобой. И если мама это не примет, то это её проблема.
Марина сжала его руку в ответ. Может, не всё потеряно. Может, их семья переживёт этот кризис и станет сильнее.
Прошла неделя. Галина Петровна не звонила. Андрей пытался дозвониться несколько раз, но она сбрасывала вызовы. Зато названивала его сестра, уговаривала Марину помириться.
— Она же пожилой человек, у неё давление скачет…
— Мне жаль, но это не повод унижать людей.
— Она не хотела тебя обидеть!
— Пять лет не хотела? Каждый праздник, каждую встречу?
Сестра замолчала. Потом вздохнула.
— Ладно, я понимаю. Мама действительно бывает резкой. Но может, ради семьи…
— Ради семьи я терпела пять лет. Хватит.
На второй неделе Галина Петровна всё-таки позвонила. Но не для примирения.
— Я хочу видеть внучку.
— Пожалуйста. Приезжайте в субботу к трём. Мы будем дома.
— Я заберу её к себе.
— Что значит «нет»? Я бабушка!
— И что? Это не даёт вам права распоряжаться моим ребёнком. Хотите видеть Соню — приезжайте к нам. Хотите общаться — учитесь уважать её родителей.
— Ты не имеешь права!
— Имею. Я мать. И пока вы не научитесь вести себя адекватно, Соня будет общаться с вами только в нашем присутствии.
Галина Петровна бросила трубку.
В субботу она приехала. Гордая, обиженная, но приехала. Привезла внучке подарки. Села в гостиной, поджав губы. Соня радостно бросилась к ней, начала рассказывать о школе.
Марина наблюдала из кухни. Она не вмешивалась, но была начеку.
— Бабушка, смотри, какое платье мне мама купила!
Галина Петровна осмотрела наряд. Марина напряглась, ожидая критики. Но свекровь промолчала. Только кивнула.
Это было начало. Долгого, трудного пути к новым отношениям. Или к окончательному разрыву — время покажет.
Вечером, когда Галина Петровна уехала, Андрей обнял жену.
— За то, что разрешила ей приехать. Могла ведь и не пустить.
— Она бабушка Сони. Я не хочу лишать дочку общения с ней. Но только на моих условиях.
Они стояли у окна, смотрели на вечерний город. Марина думала о том, что, возможно, самое трудное позади. Она отстояла свои границы, заставила мужа сделать выбор, показала свекрови, что больше не намерена терпеть унижения.
Это была её маленькая победа. Победа женщины, которая наконец сказала «хватит» и отстояла своё право на уважение в собственном доме.
