Когда она вышла из ванной, завернувшись в халат, в коридоре её ждал Олег.
– Наташ, – он говорил тихо, почти шёпотом. – Я знаю, что облажался. Но я правда думал, что делаю лучше для нас. Ремонт ведь нужен, ты сама говорила.
– Ремонт нужен, – согласилась она, глядя ему в глаза. – Но не такой ценой. Ты не спросил меня, Олег. Ты просто решил за нас обоих.
Он кивнул, опустив голову.
– Я поговорю с ними. Завтра. Обещаю. Мы придумаем, как всё уладить.
Наташа посмотрела на него, чувствуя, как гнев смешивается с усталостью. Она хотела верить, что он сдержит слово. Но в глубине души знала: это только начало. Если она не поставит границы сейчас, их дом навсегда превратится в проходной двор.
– Хорошо, – наконец сказала она. – Но, если завтра ничего не изменится, я уезжаю к маме. С Соней я готова мириться, но с твоей мамой, которая командует на моей кухне, – нет.
Олег кивнул, и в его глазах мелькнула решимость. Но Наташа не могла избавиться от ощущения, что этот разговор – лишь первый шаг на длинном пути. А что будет дальше, она боялась даже представить…
На следующее утро дом проснулся от запаха свежесваренного кофе и звука дрели, которую Николай снова включил в гостиной. Наташа лежала на диване в гостевой комнате – их спальню заняли Лена с Игорем и Соней – и слушала, как по дому разносятся голоса. Тамара Ивановна что-то обсуждала с Леной на кухне, Соня напевала песенку, а где-то вдалеке гудел пылесос. Её дом жил своей жизнью, в которой для неё, казалось, не осталось места.
Она встала, натянула джинсы и свитер и спустилась вниз. Олег уже был на кухне, пил кофе и выглядел так, будто не спал всю ночь.
– Доброе утро, – он попытался улыбнуться, но вышло неубедительно.
– Доброе, – сухо ответила Наташа, наливая себе чай. – Поговорил?
– Ещё нет, – он понизил голос, косясь на свекровь, которая раскатывала тесто у плиты. – Но я обещал. Сегодня.
– Сегодня, – повторила она, чувствуя, как внутри снова закипает раздражение. – А пока что? Я должна притворяться, что всё нормально?
– Наташ, пожалуйста, – он взял её за руку, но она аккуратно высвободилась.
– Я не хочу ссориться, Олег. Но я не могу жить в доме, где меня не спрашивают, – она сделала паузу, глядя ему в глаза. – Ты понимаешь, что я серьёзно?
Он кивнул, и в этот момент в кухню вбежала Соня с очередной картинкой.
– Тётя Наташа, смотри, я нарисовала тебя! – она гордо протянула лист, на котором красовалась женщина с длинными волосами и огромной улыбкой.
Наташа взяла рисунок, чувствуя, как ком в горле становится больше. Она хотела быть той тётей Наташей с картинки – весёлой, доброй, гостеприимной. Но сейчас она чувствовала себя чужой в собственном доме.
– Очень красиво, Соня, – она улыбнулась девочке. – Спасибо.
– Пойдём на озеро? – Соня потянула её за руку. – Там утки плавают, я видела!
– Может, позже, – мягко ответила Наташа, глядя на Олега. – Мне нужно с дядей Олегом поговорить.
Соня надула губы, но кивнула и побежала к бабушке. Наташа повернулась к мужу.
– Я даю тебе до вечера, – тихо сказала она. – Либо ты решаешь это с семьёй, либо я уезжаю. И не уверена, что вернусь через день.
Олег смотрел на неё, и в его глазах было что-то новое – смесь страха и решимости. Он кивнул, но не успел ничего сказать: в кухню вошёл Николай с дрелью в руках.
– Наташа, доброе утро! – прогудел он. – Мы тут с Олегом думаем, может, в гостиной обои переклеить? А то старые какие-то бледные.
Наташа почувствовала, как внутри всё сжимается. Она посмотрела на Олега, ожидая, что он скажет. Но он лишь отвёл взгляд, и этого было достаточно, чтобы она поняла: разговор с семьёй будет не таким простым, как он обещал. А что произойдёт к вечеру, она даже боялась предположить…
Наташа сидела на веранде, сжимая в руках кружку с остывшим чаем. Утренний воздух был прохладным, пахло соснами и сырой землёй после ночного дождя. За окном мелькали тени: Соня носилась по лужайке, размахивая веткой, а Лена с Игорем что-то обсуждали у крыльца, держа в руках банки с краской. Дом гудел, как улей, но Наташе казалось, что она в нём – лишняя деталь, которая не вписывается в общий механизм.
– Олег, – она повернулась к мужу, который только что вышел на веранду с кружкой кофе. – Ты обещал поговорить. Прошёл день. Что дальше?
Олег поставил кружку на стол, и его лицо напряглось. Он выглядел так, будто всю ночь репетировал этот разговор, но всё равно не знал, с чего начать.
– Я говорил с мамой, – тихо сказал он. – И с Леной. Они… понимают, что тебе некомфортно. Но, Наташ, они правда хотят помочь.
– Помочь? – Наташа вскинула брови, её голос дрожал от едва сдерживаемого гнева. – Твоя мама вчера переставила все мои кастрюли, потому что, видишь ли, её система хранения лучше. А твой папа решил, что наш диван в гостиной надо заменить, и уже заказал новый, даже не спросив! Это не помощь, Олег. Это… захват территории!
Олег опустил голову, теребя край рубашки. Его привычная уверенность куда-то испарилась, и Наташе вдруг стало его жалко. Но жалость тут же сменилась раздражением – он сам допустил этот хаос.
– Я знаю, – он поднял глаза, и в них мелькнула искренняя растерянность. – Я думал, что это временно. Что они помогут, и всё вернётся на круги своя. Но… кажется, я недооценил.
– Недооценил? – Наташа горько усмехнулась. – Олег, они живут в нашем доме, как у себя. Соня вчера разрисовала мой рабочий блокнот, а Лена с Игорем заняли нашу спальню, потому что там «вид лучше»! Ты хоть понимаешь, как я себя чувствую?
Он молчал, и это молчание было как нож. Наташа встала, отодвинув стул с таким скрипом, что он разнёсся по всей веранде.
– Я дала тебе до вечера, – сказала она, глядя ему в глаза. – Если к ужину ничего не изменится, я уезжаю. И это не угроза, Олег. Это факт.
Она повернулась и ушла в дом, чувствуя, как сердце колотится в груди. Ей хотелось верить, что Олег найдёт в себе силы поставить точку в этом безумии. Но в глубине души она боялась, что он снова выберет свою семью, а не её.
К обеду дом наполнился запахом жареной картошки и звуками смеха. Тамара Ивановна хозяйничала на кухне, напевая старую песню про кленовый лист, а Николай что-то мастерил в гараже, громыхая инструментами. Лена с Соней лепили пельмени, и девочка то и дело хихикала, когда тесто липло к её пальцам. Идиллия, если не знать, что всё это – в чужом доме.
Наташа сидела в гостиной, листая рабочие заметки на ноутбуке, но сосредоточиться не могла. Каждый звук – звяканье ложек, шаги по лестнице, скрип двери – напоминал ей, что она здесь не хозяйка. Она пыталась вспомнить, когда в последний раз чувствовала себя дома. Может, месяц назад, когда они с Олегом сидели на этой самой веранде, обсуждая, какой цвет выбрать для стен в спальне? Тогда всё казалось возможным – их дом, их мечты, их будущее.
– Наташенька, иди пельмени лепить! – Тамара Ивановна заглянула в гостиную, вытирая руки о фартук. – Мы тут с Сонечкой такое дело затеяли!
Наташа выдавила улыбку, но внутри всё сжалось. Ей не хотелось лепить пельмени. Ей хотелось, чтобы её кухня снова стала её.
– Спасибо, Тамара Ивановна, – она закрыла ноутбук. – Я лучше прогуляюсь. Голова что-то болит.
– Ой, да ты устала с дороги! – свекровь всплеснула руками. – Может, таблеточку? У меня есть, от всего помогает!
– Не надо, – Наташа встала, чувствуя, как терпение истончается, как нитка. – Я просто воздухом подышу.
