– Свет, ну что ты начинаешь? – Андрей виновато улыбнулся, держа в руках пакет с продуктами. – Это же традиция, все собираются у нас. Мама уже пироги печёт, сестра с детьми будет к вечеру.
Света смотрела на мужа, чувствуя, как внутри закипает раздражение. Пятница, конец рабочей недели, а вместо долгожданного отдыха её ждёт марафон: готовка, уборка, улыбки натужные, как старый диван в гостиной. Традиция. Слово, от которого уже тошнит.
– Традиция? – она прищурилась. – А почему эта традиция всегда у нас дома? Почему не у твоей мамы? Не у сестры? Не у тёти Любы с её «восхитительным» борщом?
Андрей замялся, ставя пакет на пол. Его тёмные глаза, обычно такие тёплые, теперь бегали по кухне, будто искали, за что зацепиться.
– Ну, у нас же просторно, – выдавил он наконец. – И детям есть где играть.
Света фыркнула, скрестив руки на груди. Просторно. Да, их трёхкомнатная квартира на окраине города, купленная в ипотеку, была их гордостью. Но простор этот превращался в хаос, когда в пятницу вечером вваливалась вся семья Андрея – его мама Галина Ивановна, сестра Катя с двумя детьми, тётя Люба с мужем и иногда ещё какие-то дальние родственники, которых Света даже не всегда могла вспомнить по именам.
Света любила эту квартиру: светлые обои, которые они с Андреем клеили до полуночи, смеясь над кривыми швами; диван, который выбирали три часа, потому что Андрей хотел «что-то стильное», а она – удобное; фотографии на полке – их свадьба, поездка в Сочи, первый Новый год в этой квартире. Но каждые выходные, когда приезжала семья мужа, этот дом переставал быть её.
– Просторно, говоришь? – Света поджала губы. – А ты заметил, что после ваших «традиций» я потом неделю полы отмываю? И посуду? И игрушки по углам собираю?
– Свет, ну не преувеличивай, – Андрей шагнул к ней, пытаясь обнять. – Все же помогают.
– Помогают? – она отстранилась, голос задрожал. – Твоя мама приносит пироги, Катя – пакет сока, а я таскаю кастрюли, мою горы тарелок и слушаю, как тётя Люба учит меня, как «правильно» картошку жарить!
Андрей вздохнул, потирая затылок. Он всегда так делал, когда не знал, что сказать. Света знала этот жест – десять лет брака научили её читать мужа, как открытую книгу. Но сейчас эта книга её раздражала.
– Они же не со зла, – тихо сказал он. – Для них это важно. Семья.
– А для меня? – Света посмотрела ему в глаза. – Для меня это не важно? Мой дом, мой покой, мои выходные – это что, не считается?
Андрей открыл было рот, но тут в прихожей хлопнула дверь.
– Мам, пап, я дома! – раздался звонкий голос их девятилетней дочери Лизы.
Света глубоко вдохнула, стараясь успокоиться. Лиза влетела на кухню, скидывая рюкзак прямо на пол. Её щёки раскраснелись от мороза, шапка съехала набок, а светлые волосы торчали во все стороны.
– Ой, а что вы такие серьёзные? – Лиза прищурилась, глядя на родителей. – Опять поссорились?
– Никто не ссорился, – Света выдавила улыбку, поправляя дочери шапку. – Просто… обсуждаем выходные.
– А, бабушка приедет? – Лиза оживилась. – Она обещала научить меня печь булочки с корицей!
Света почувствовала, как внутри что-то сжалось. Даже Лиза уже привыкла к этим «традициям». Но как объяснить ребёнку, что её мама задыхается в собственном доме, превращённом в проходной двор?
– Да, бабушка приедет, – Андрей ответил за жену, бросив на неё умоляющий взгляд. – И тётя Катя с Даней и Соней.
– Круто! – Лиза запрыгала на месте. – Соня обещала принести новую настолку!
Света отвернулась к окну, чтобы дочь не увидела, как её лицо напряглось. Она любила Лизу больше жизни, но даже её радость сейчас казалась предательством.
К шести вечера квартира наполнилась шумом. Галина Ивановна, как всегда, вошла первой, неся поднос с пирогами, завёрнутый в клетчатое полотенце. Её тёмно-синие глаза, так похожие на Андрея, искрились энтузиазмом.
– Светочка, здравствуй! – она чмокнула невестку в щёку, обдав запахом ванили и лака для волос. – Я тут с мясом напекла, и с яблоками ещё. Где поставить?
– На стол, – буркнула Света, принимая поднос. Её пальцы всё ещё пахли моющим средством – она только что закончила протирать полки в холодильнике, чтобы освободить место для «гостевых» продуктов.
За Галиной Ивановной ввалилась Катя, младшая сестра Андрея, с двумя детьми – семилетним Даней и пятилетней Соней. Дети тут же ринулись в гостиную, где Лиза уже раскладывала свои игрушки. Катя, усталая, с тёмными кругами под глазами, бросила сумку на пол и рухнула на диван.
– Свет, ты не представляешь, какая пробка была, – простонала она, стягивая шарф. – Два часа от МКАДа!
– Представляю, – сухо ответила Света, убирая сумку с пола, чтобы не споткнуться.
Последними прибыли тётя Люба и её муж Олег, грузный мужчина с громким голосом. Тётя Люба, как всегда, была в ярком платье с цветочным узором, которое совершенно не сочеталось с её массивными золотыми серьгами.
– Светлана, дорогая! – она раскинула руки, будто собираясь обнять весь мир. – Какой у вас порядок! Прямо как в журнале!
Света натянуто улыбнулась. Порядок. Да, потому что она три часа драила квартиру, пока Андрей был на работе.
Ужин начался, как обычно, шумно. Галина Ивановна командовала, кому куда сесть, Катя пыталась утихомирить Даню, который размахивал вилкой, а тётя Люба уже начала свой монолог о том, как правильно готовить голубцы.
– Света, ты капусту чем обдаёшь? – спросила она, подцепляя кусок пирога. – Я вот кипятком, а потом в морозилку – так листья мягче.
– Я не делаю голубцы, – коротко ответила Света, чувствуя, как горло сжимается от раздражения.
– Как это не делаешь? – тётя Люба округлила глаза. – Это же основа семейного уюта! Андрей, как ты без голубцов живёшь?
Андрей засмеялся, но Света заметила, как его рука под столом сжалась в кулак. Он чувствовал её настроение, но, как всегда, предпочёл промолчать.
После ужина дети убежали играть, а взрослые остались за столом. Света молча собирала тарелки, слушая, как Галина Ивановна вспоминает «старые добрые времена», когда вся семья собиралась у неё дома.
– У нас тогда была двушка, – рассказывала она, потягивая чай. – Тесно, конечно, но как уютно! Все вместе, никаких ссор.
– Ага, – подхватила тётя Люба. – А теперь у молодых такие хоромы, вот и собираемся тут!
