– А мне всё равно приходится готовить и убирать, – перебила Света. – Это нечестно. Я уже говорила на прошлой неделе, но ничего не изменилось.
Катя нервно теребила салфетку. Тётя Люба хмыкнула:
– Света, это как-то не по-семейному. Мы же к вам с душой.
– А я с душой жду, – Света посмотрела на неё. – Но я тоже хочу быть гостьей. Хочу приехать, сесть за стол и не думать о грязной посуде.
Галина Ивановна поджала губы:
– Светлана, это неуважение к семье. Традиция – это святое.
– Традиция не должна делать кого-то несчастным, – отрезала Света. – Если она в тягость, это не традиция, а обуза.
Андрей наконец поднял глаза:
– Света права, – сказал он тихо, но твёрдо. – Мы любим, когда вы приезжаете. Но Света не должна всё тянуть одна. Давайте чередовать.
Галина Ивановна посмотрела на сына с таким видом, будто он её предал. Катя отвела взгляд. Олег, неожиданно, кивнул:
– Я за. У нас можно собираться. Места меньше, но влезем.
Света почувствовала, как напряжение чуть спало. Но взгляд свекрови говорил, что бой ещё не окончен.
Воскресенье началось с тишины – непривычной, почти зловещей. Галина Ивановна не вышла на кухню с утра, как обычно, а сидела в гостиной, листая журнал. Катя с детьми уехала рано, сославшись на дела. Тётя Люба с Олегом тоже собрались быстро, пробормотав что-то о «пробках». Света, убирая посуду, чувствовала, как воздух в квартире стал тяжёлым, будто перед грозой.
– Мам, ты чего такая хмурая? – Лиза сидела за столом, доедая булочку.
– Просто устала, – Света улыбнулась дочери. – Ничего страшного.
– Из-за бабушки? – Лиза прищурилась. – Она опять тебя ругала?
Света замерла. Дети всегда всё замечают.
– Не ругала, – мягко сказала она. – Просто… у нас разные взгляды на то, как проводить выходные.
– А мне нравится, когда все приезжают, – Лиза пожала плечами. – Но я видела, как ты вчера злилась.
Света обняла дочь, чувствуя укол вины. Лиза не должна была видеть её злость. Но как объяснить ребёнку, что её мама просто хочет вернуть свой дом?
К обеду Галина Ивановна наконец вышла из гостиной. Её лицо было напряжённым, губы поджаты.
– Светлана, – начала она, стоя в дверях кухни. – Мы с Андреем поговорили.
Света замерла, держа мокрую тарелку.
– И что? – спросила она, стараясь звучать спокойно.
– Я считаю, что ты несправедлива, – свекровь скрестила руки. – Мы приезжаем к вам с душой, с подарками, с пирогами. А ты… ты нас выгоняешь.
– Я не выгоняю, – Света поставила тарелку. – Я прошу справедливости. Почему всё всегда у нас?
– Потому что у вас лучше! – Галина Ивановна повысила голос. – У нас тесно, у Кати дети, у Любы ремонт!
– А у меня что, нет дел? – Света посмотрела ей в глаза. – Я работаю, воспитываю Лизу, плачу ипотеку. Я не против встреч, но я не хочу быть обслугой.
Галина Ивановна открыла было рот, но тут в кухню вошёл Андрей.
– Мам, хватит, – сказал он твёрдо. – Света права. Мы либо чередуем, либо встреч не будет.
Света посмотрела на мужа с удивлением. Впервые он так открыто её поддержал.
– Ты серьёзно? – Галина Ивановна уставилась на сына. – Ты против своей семьи?
– Я за свою семью, – Андрей шагнул к Свете. – За Свету, Лизу и себя. Мы хотим, чтобы всем было комфортно.
Свекровь молчала, её лицо покраснело. Потом она резко развернулась и ушла в гостиную, хлопнув дверью. Света почувствовала, как сердце сжалось. Она победила, но какой ценой?
Прошёл месяц. Семья Андрея не приезжала. Телефон молчал, сообщения не приходили. Даже Лиза заметила, что что-то не так.
– Мам, почему бабушка не звонит? – спросила она однажды, рисуя за кухонным столом.
– Не знаю, милая, – Света погладила дочь по голове. – Может, они заняты.
Но внутри она знала правду. Её слова задели семью Андрея, и теперь они, похоже, объявили бойкот. Света не знала, радоваться ей или чувствовать вину. С одной стороны, она наконец-то получила свои выходные – тишину, покой, время с Лизой и Андреем. С другой – эта тишина была слишком тяжёлой.
Андрей тоже изменился. Он стал молчаливее, чаще смотрел в телефон, будто ждал звонка. Света видела, как он переживает, но не знала, как начать разговор.
– Ты скучаешь по ним? – спросила она однажды вечером, когда они сидели на диване с бокалами вина.
– Скучаю, – честно ответил он. – Но я понимаю тебя. Ты была права. Это было несправедливо.
– Тогда почему ты молчишь? – Света посмотрела ему в глаза. – Почему не позвонишь маме?
– Потому что… – он замялся. – Потому что я боюсь, что она опять начнёт давить. А я хочу, чтобы всё было по-честному.
Света кивнула, чувствуя, как внутри теплеет. Андрей выбрал её сторону. Но эта победа не приносила радости.
Всё изменилось в один из морозных февральских дней. Света вернулась с работы и увидела на пороге квартиры знакомую фигуру – Галину Ивановну. Она стояла с пакетом, в котором угадывался поднос с пирогами.
– Светочка, – свекровь выглядела непривычно растерянной. – Можно войти?
Света замерла, но кивнула, отступая в сторону.
На кухне Галина Ивановна поставила пакет на стол и начала говорить, не глядя в глаза:
– Я думала о том, что ты сказала. И… ты права. Мы слишком привыкли, что всё у вас. Это было удобно для нас, но не для тебя.
Света молчала, не веря своим ушам.
– Я хочу извиниться, – продолжила свекровь. – И предложить: давай попробуем чередовать. В следующие выходные – у нас. Я приготовлю, уберу, всё сделаю. А вы просто приезжайте.
Света почувствовала, как напряжение, копившееся месяцами, начало отпускать.
– Хорошо, – сказала она тихо. – Давай попробуем.
Следующие выходные Света с Андреем и Лизой провели у Галины Ивановны. Квартира свекрови была меньше, но уютная, с запахом старых книг и свежесваренного борща. Стол ломился от еды, и впервые Света сидела за ним, не думая о грязной посуде. Лиза с Соней играли в комнате, Катя рассказывала о своей работе, а тётя Люба, как всегда, учила всех готовить котлеты.
– Ну как, Светочка? – спросила Галина Ивановна, подливая ей компот. – Не хуже, чем у вас?
– Лучше, – улыбнулась Света. – Потому что я просто гость.
Свекровь рассмеялась, и в её смехе не было привычной надменности.
Позже, когда они с Андреем возвращались домой, он взял её за руку:
– Спасибо, что настояла. Это было… правильно.
– А ты боялся, – поддразнила Света.
– Боялся, – признался он. – Но теперь вижу, что всё налаживается.
