– Катя, успокойся, я не предавал тебя, – Олег бросил ключи на тумбочку в прихожей, его голос дрожал от усталости. – Я просто помог родителям. Они же не чужие!
Катя стояла посреди кухни, сжимая в руках кухонное полотенце, словно оно могло удержать её от того, чтобы разрыдаться ещё сильнее. На столе перед ней лежала выписка с их общего счёта – того самого, куда они с Олегом пять лет складывали деньги на новую квартиру. Счёт, который теперь был почти пуст.
– Помог? – она швырнула полотенце на стол, её карие глаза сверкали от обиды. – Ты взял почти все наши деньги, Олег! Без моего ведома! И отдал их на ремонт дома твоих родителей!
Олег устало потёр виски, его тёмная щетина казалась ещё гуще на фоне бледного лица. Он только что вернулся с работы, и Катя знала, что сейчас не лучшее время для ссоры. Но как можно молчать, когда он в очередной раз поставил свою семью выше их общей мечты?
– Катя, это был их дом, – тихо сказал он, глядя куда-то в пол. – Там крыша текла, проводка старая, чуть ли не пожароопасная. Я не мог оставить их в таком положении.
– А нас ты оставить можешь? – её голос сорвался на крик. – Мы с тобой пять лет копили, чтобы переехать из этой тесной однушки! Пять лет, Олег! Отказывали себе во всём, чтобы у нас был свой угол. А ты… ты просто отдал всё!
Она отвернулась к окну, чтобы он не видел, как слёзы катятся по её щекам. Сколько раз она мечтала, глядя в это окно, о просторной квартире с большими окнами, где будет детская для их будущего ребёнка? И вот теперь всё это рушилось.
Олег шагнул к ней, но остановился, будто наткнулся на невидимую стену.
– Катя, я верну эти деньги, – сказал он, стараясь звучать уверенно. – Я уже договорился с шефом, возьму подработку. Через год, максимум два…
– Два года?! – она резко обернулась, её волосы, собранные в небрежный пучок, качнулись. – Ты серьёзно? А что я скажу нашему ребёнку, когда он родится? Что папа всё спустил на ремонт дома бабушки и деда, которые, между прочим, даже не благодарят нас?
Олег нахмурился, его брови сошлись на переносице.
– Не говори так про моих родителей, – его голос стал твёрже. – Они всю жизнь для меня пахали. Это мой долг – помочь им.
Катя почувствовала, как внутри всё сжимается. Долг. Это слово она слышала от него сотни раз. Долг перед родителями, долг перед сестрой, долг перед двоюродным братом, который однажды занял у них деньги и так и не вернул. Каждый раз, когда речь заходила о его семье, Олег становился другим – словно не её муж, а адвокат своих родственников.
– А передо мной у тебя долг есть? – тихо спросила она, глядя ему прямо в глаза. – Перед нашей семьёй?
Олег молчал. Только тяжёлый вздох выдал его смятение. Он отвернулся, прошёл к холодильнику, достал бутылку воды и сделал несколько больших глотков, будто пытаясь проглотить ком в горле.
Катя смотрела на его спину – широкую, но чуть ссутуленную, как будто он нёс на себе невидимый груз. Она любила этого мужчину. Любила его за доброту, за умение рассмешить её даже в самый паршивый день, за то, как он обнимал её по ночам, шепча, что всё будет хорошо. Но сейчас она не видела в нём того Олега. Перед ней стоял человек, который снова выбрал не её.
– Я устала, – наконец сказала она, её голос был едва слышен. – Устала быть на втором месте.
– Катя… – начал он, но она подняла руку, останавливая его.
– Не надо. Я не хочу сейчас говорить.
Она вышла из кухни, чувствуя, как половицы старой квартиры скрипят под ногами. В спальне она закрыла дверь, прислонилась к ней спиной и медленно сползла на пол. Слёзы текли беззвучно, оставляя мокрые дорожки на щеках.
Их история началась семь лет назад, в кафе на Невском, где Катя случайно пролила кофе на рубашку Олега. Он тогда только рассмеялся, сказал, что это судьба, и предложил ей сходить на свидание, чтобы «отмыть его репутацию». Она согласилась, хотя обычно не верила в такие случайности. Через год они поженились, а ещё через год сняли эту однокомнатную квартиру в спальном районе Петербурга.
Квартира была тесной, с обшарпанными обоями и вечно текущим краном, но они сделали её своей. Катя повесила яркие шторы, Олег смастерил полки для её книг. Они мечтали о большем – о квартире, где будет место для детской, о саде за окном, о жизни, где не придётся считать каждую копейку. Ради этого они работали, откладывали, строили планы.
Но семья Олега всегда была где-то рядом. Его родители, живущие в старом доме на окраине Ленобласти, постоянно нуждались в помощи. То забор упал, то котёл сломался, то сестра Олега, Света, просила занять денег «на пару недель». Катя никогда не возражала – поначалу. Она понимала, что семья важна, и даже старалась подружиться с его родителями. Но каждый раз, когда она пыталась сблизиться, мать Олега, Тамара Ивановна, смотрела на неё с лёгким прищуром, будто оценивая, достойна ли эта городская девчонка её сына.
– Ты же знаешь, Олежек у нас золотой, – как-то сказала Тамара Ивановна за ужином, намазывая масло на хлеб. – Ему нужна жена, которая будет заботиться о нём, как я.
Катя тогда только улыбнулась, проглотив колкость. Но такие слова копились, как камни в карманах, и с каждым годом их становилось всё тяжелее нести.
Олег, казалось, не замечал напряжения. Он был уверен, что его семья и Катя – это одно целое, что они все должны помогать друг другу. И Катя пыталась соответствовать. Она ездила с ним в деревню, помогала красить забор, готовила обеды для всей родни, когда те собирались на праздники. Но каждый раз чувствовала себя чужой.
А потом начались деньги. Сначала небольшие суммы – на лекарства для отца Олега, на школьные принадлежности для племянника Светы. Катя не спорила, хотя внутри всё кипело. Но этот случай с ремонтом… Это было слишком.
На следующий день Катя проснулась с тяжёлой головой. Ночью она почти не спала, ворочалась, слушая, как Олег храпит на диване в гостиной. Он не пришёл к ней мириться, и это ранило сильнее, чем она ожидала.
Она сидела за кухонным столом, глядя на остывший кофе, когда телефон завибрировал. Звонила её подруга Лена, с которой они не виделись уже пару месяцев.
– Катюш, ты как? – голос Лены был бодрым, но с ноткой беспокойства. – Вчера твой пост в соцсетях… Что-то случилось?
Катя вспомнила, как ночью, в порыве злости, выложила цитату про предательство. Ничего конкретного, просто: «Когда самые близкие бьют в спину, начинаешь ценить одиночество».
– Случилось, – вздохнула она. – Олег опять всё решил за меня. Взял наши деньги и отдал родителям.
– Сколько? – Лена всегда была прямолинейной.
– Почти всё, – Катя почувствовала, как горло снова сжимается. – Лен, я не знаю, что делать. Я устала бороться с его семьёй.
– Так уйди от него, – спокойно сказала Лена. – Ты же не обязана терпеть это вечно.
Катя замерла. Уйти. Это слово звучало так просто, но в то же время так страшно. Она представила, как собирает вещи, как уезжает из этой квартиры, как объясняет всё друзьям, родителям… И как остаётся одна.
– Я не знаю, смогу ли, – призналась она. – Я же люблю его.
– Тогда поговори с ним, – Лена смягчила тон. – Но не так, как обычно. Не кричи, не плачь. Сядьте и разберитесь, чего вы оба хотите. А если он опять начнёт про «долг», бери его за руку и веди к психологу.
– К психологу? – Катя невольно усмехнулась. – Олег? Он скажет, что это ерунда.
– А ты попробуй, – настаивала Лена. – Если он тебя любит, он согласится. А если нет… Ну, тогда ты хотя бы будешь знать, на что рассчитывать.
Катя положила трубку, но слова Лены крутились в голове. Психолог. Она никогда не думала об этом всерьёз. Но что, если это действительно выход? Что, если кто-то сможет помочь им разобраться в этом хаосе?
Она открыла ноутбук и начала искать семейных психологов в Петербурге.
Сайты пестрели обещаниями «вернуть гармонию в семью» и «разобраться в себе за три сеанса». Катя листала отзывы, пытаясь понять, кому можно доверить их с Олегом проблемы. Её пальцы застыли над клавиатурой, когда она наткнулась на имя – Анна Сергеевна, психолог с двадцатилетним стажем, чьи клиенты писали, что она «видит людей насквозь» и «помогает найти корень проблем».
– Звучит как реклама шампуня, – пробормотала Катя, но всё же записала номер.
Она закрыла ноутбук и посмотрела на часы. Олег скоро должен был вернуться с работы. Обычно он заходил в квартиру с лёгкой улыбкой, шутил про её стряпню или обнимал сзади, пока она мыла посуду. Но сегодня она не знала, чего ждать. Будет ли он снова оправдываться? Или сделает вид, что ничего не произошло?
Катя встала, прошла в ванную и посмотрела на себя в зеркало. Тёмные круги под глазами, волосы, которые она не успела уложить, бледная кожа – она выглядела уставшей. Не такой, какой была семь лет назад, когда Олег называл её «своей солнечной девочкой». Тогда её глаза горели, а смех звенел, как колокольчик. Теперь же она чувствовала себя тенью той Кати.
– Надо что-то менять, – сказала она своему отражению, но голос дрогнул.
Она вернулась в кухню и начала готовить ужин – обычные макароны с сосисками, ничего особенного. Но даже эта рутина не успокаивала. Мысли путались: то она представляла, как собирает чемодан и уходит, то видела, как они с Олегом сидят за этим самым столом через год, смеются и планируют отпуск.
Дверь хлопнула – Олег вернулся. Его шаги были тяжёлыми, будто он тащил за собой не только усталость, но и вину.
