С этими словами Светлана схватила его куртку с вешалки и бросила ему в руки.
Вещи летели в прихожую: рубашки, джинсы, носки, ботинки. Она кидала всё подряд, не разбирая. А он стоял, красный, сжав зубы, и не шевелился.
Свекровь закричала: — Да как ты смеешь?! Это же твой муж!
— Бывший, если ещё раз попытается меня обмануть! — выкрикнула Светлана.
Она развернулась и хлопнула дверью спальни так, что в коридоре дрогнули стёкла.
Ночью она сидела на подоконнике, закутавшись в плед. В квартире было тихо — только приглушённые шёпоты из кухни. Свекровь явно строила планы, Андрей слушал. Светлана понимала: назад дороги нет. Завтра будет война. И она готова воевать.
Она была одна против целой семьи. Но это была её территория. И за неё она готова была рвать.
Утро началось с запаха жареной картошки. Светлана открыла глаза и долго смотрела в потолок, думая: «Нет, это уже слишком». Картошка в семь утра в её квартире — это было как сигнальная сирена.
На кухне, как и ожидалось, сидела вся компания. Свекровь у плиты, отец Андрея молча чистил огурцы, брат и сестра с мужем хохотали, занимая весь стол. Андрей, как хозяин, разливал чай по кружкам. И, конечно, её любимая жёлтая кружка снова была занята.
— Доброе утро, хозяйка, — хмыкнул Серёга. — Мы тут подумали, может, шкафы твои переберём? А то места мало. — Переберёте? — Светлана оперлась о дверной косяк, сжав пальцы до боли. — Только себя. Вон туда, к выходу.
Гул разговоров стих. Андрей встал, глядя на неё тяжёлым взглядом. — Свет, хватит. Решено. Они остаются.
Она посмотрела на него спокойно, хотя внутри дрожала каждая клетка. — А я решила иначе.
И, не давая никому опомниться, пошла в прихожую, вытащила из сумки документы и шлёпнула на стол перед ними. — Вот справка из Росреестра. Квартира куплена мной до брака. Единоличная собственность. По закону никто из вас здесь не имеет никаких прав. Даже ты, Андрей.
Свекровь вскочила: — Да ты что, с ума сошла? Это же брак! Мы семья! — Мы — разные семьи, — резко сказала Светлана. — И я больше не обязана кормить и терпеть чужих людей.
Андрей шагнул к ней: — Свет, ты понимаешь, что сейчас рушишь наш брак? — Нет, — она посмотрела ему прямо в глаза. — Ты его разрушил, когда прятал от меня документы на прописку.
Он дернулся, как от пощёчины. И в этот момент Светлана достала ту самую папку с заявлениями — и на глазах у всех порвала её в клочья. Бумаги разлетелись по полу, словно белые листья.
— Вот и всё, — сказала она тихо, но так, что её голос слышали даже соседи за стенкой. — Конец вашим играм.
Брат Андрея выругался, сестра зашепталась мужу, отец виновато отвернулся. Свекровь побелела, как стена, и прошипела: — Ты ещё пожалеешь. — Нет, это вы пожалеете, — отрезала Светлана.
Андрей смотрел на неё, растерянный и злой, но слов не нашёл. Он понял: назад дороги нет.
Светлана открыла дверь настежь. — У вас пять минут. Вещи — с собой.
Тишина, хлопанье дверей, шорох пакетов, ругань вполголоса. Через десять минут квартира опустела. Только на полу валялись смятые листы от разорванных заявлений.
Она закрыла дверь, повернула ключ два раза. И впервые за долгие месяцы вдохнула свободно. В квартире снова звенела её любимая тишина.
Андрея больше не было. Но была она. И её дом.
И это значило — она победила.
