Возвращаясь домой, она впервые за много месяцев не думала об Игоре. Она думала о себе. О том, как долго жила, согнувшись под чужими ожиданиями, и как теперь выпрямляется, даже если от этого ломит спину.
У подъезда она встретила старушку из второго этажа — ту самую, что всё время подкармливала дворовых котов. Та посмотрела на неё с тревогой: — Ань, ты чего бледная такая? Всё ли хорошо? Анна улыбнулась: — Всё будет. Обязательно будет.
И когда она поднялась домой, впервые за долгое время в квартире не было холода. Те самые стены — тёплые, родные, терпеливые — будто вздохнули вместе с ней.
Телефон зазвонил на следующее утро, как только Анна успела налить себе кофе. — Анна Сергеевна? — сухой голос мужской, чужой. — С вами говорит следователь Калинин, отдел экономических преступлений. Нам поступило заявление о возможном мошенничестве в отношении вашей родственницы, Семёновой Марины Викторовны.
Анна замерла. Кофе в чашке перестал дымиться. — Я слушаю, — ответила она.
— Мы приглашаем вас для дачи пояснений. Ситуация непростая. Думаю, вам стоит приехать сегодня.
В отделении пахло бумагой и дезинфекцией. Следователь, высокий, усталый мужчина с мешками под глазами, долго листал папку. — Тут, — он ткнул в документ, — Марина брала микрозаймы у частных лиц. Но эти лица фигурируют ещё в трёх делах. Обман, подделка расписок, вымогательство. Вчера вечером они пытались её запугать. Мы уже взяли их под наблюдение.
Анна слушала, и у неё внутри всё смешивалось — облегчение, страх, злость. — Значит, её не посадят? — Пока нет, — устало сказал он. — Но и вам, и вашему мужу придётся дать объяснения.
Он поднял глаза. — Кстати, вчера вечером ваш муж звонил нам. Сказал, что вы пропали.
Анна усмехнулась. — Не пропала. Просто делала то, что он не решился сделать.
Следователь чуть заметно улыбнулся. — Это видно.
Дома её уже ждали. Игорь стоял в прихожей, взъерошенный, растерянный, с красными глазами. — Где ты была? Я с ума сошёл! Мама звонит, Марина в истерике, полиция…
Анна прошла мимо, поставила сумку, сняла пальто. — Всё решилось, — коротко сказала она. — Марину никто не тронет. Эти «коллекторы» оказались мошенниками.
— Ты что? Сама туда ходила? — Игорь шагнул к ней, схватил за руку. — Ты хоть понимаешь, чем рисковала?
Она посмотрела на него спокойно. — Понимаю. А ты понимаешь, чем рисковал, когда собирался продать мой дом за долги сестры?
Он опустил глаза. — Я не хотел зла… — Но сделал бы, если б я не встала поперёк.
Молчание было долгим, густым. Только за окном капала вода с крыши — оттепель пришла, хоть и середина февраля.
Анна впервые увидела мужа как будто со стороны — не как партнёра, а как человека, уставшего от своей жизни, от чужих решений, от ответственности. В нём не было злобы — только слабость. И это пугало больше всего.
Днём пришла свекровь. Без стука, как обычно. — Ну что, довольна? — начала она с порога. — Полиция, позор, соседи!
Анна молча наливала себе чай. — Наталья Ивановна, садитесь, — сказала она спокойно. — Будете чай?
— Не буду я ваш чай! — вскинулась та. — Что вы наделали! Марина теперь в депрессии, Дима плачет, Игорь нервный!
— А я спокойная, — ответила Анна. — И впервые за восемь лет — свободная.
Свекровь осеклась. — Что ты сказала?
Анна достала со стола папку с документами. — Я подала заявление о разводе.
Воздух будто стал плотнее. Наталья Ивановна даже присела. — Это шутка?
— Нет. У меня нет претензий к Игорю. Просто мы разные. Он привык жить чужими решениями. А я больше не хочу быть декорацией в его жизни.
