— Это только начало. Они проверят вашу квартиру на все — от наркотиков до краденого.
Когда все ушли, я рухнула на диван. Телефон зазвонил — неизвестный номер.
— Ну как, понравился сюрприз? — узнала я голос свекрови. — Это цветочки. Если завтра ты не подпишешь согласие на переоформление квартиры, будет хуже.
— Вы сами подстроили этот обыск!
— Докажи, — усмехнулась она и бросила трубку.
Лена тем временем изучала запись с камеры.
— Смотри, — она показала момент, когда один из оперативников незаметно вынимает пакетик из рукава. — У нас есть доказательство подлога.
— Теперь, — сказал Роман Леонидович, доставая диктофон, — мы идем в прокуратуру. С заявлением о фальсификации доказательств.
Но самое страшное ждало меня вечером. Открыв почту, я увидела письмо от управляющей компании — о проведении проверки на предмет незаконной перепланировки. А следом пришло SMS от неизвестного номера:
«Завтра в 10:00 придет комиссия. Если откажешься пускать — вызовем полицию. Людмила Петровна».
Я поняла — они атакуют со всех сторон. И следующая битва уже завтра…
Всю ночь я не сомкнула глаз, составляя план действий. К утру у меня было три листа исписанных тезисов и горящие от бессонницы глаза. Ровно в 8:00 раздался звонок Лены.
— Ты готова? Они придут через два часа.
— Готова, — мой голос звучал хрипло. — Я нашла кое-что интересное.
Когда в 9:55 в дверь позвонили, я была одета в строгий костюм, с собранными волосами и включенной камерой в брошке. За дверью стояли трое: представитель управляющей компании, техник и… Людмила Петровна.
— Здравствуйте, — я нарочито вежливо распахнула дверь. — Проходите.
Свекровь вошла с торжествующим видом, оглядывая квартиру оценивающим взглядом.
— Мы здесь для проверки перепланировки, — сказал представитель УК, показывая бумагу. — Поступила жалоба.
— Конечно, осматривайте, — я улыбнулась. — Только сначала предъявите, пожалуйста, ваши удостоверения.
Пока они проверяли стены, я незаметно достала телефон.
— О! — воскликнула я, глядя на экран. — Только что пришло письмо. Кажется, вас это заинтересует.
Я повернула экран к представителю УК. На нем было видео с полицейским, подбрасывающим пакетик во время обыска.
— Это… — он побледнел.
— Фальсификация доказательств, — спокойно сказала я. — Уже подано заявление в прокуратуру. И знаете, что самое интересное? — я перевела взгляд на свекровь. — Видео прислал анонимный источник. Видимо, кто-то из ваших коллег решил подстраховаться, Людмила Петровна.
Ее лицо исказилось от злости.
— Как и ваша жалоба о перепланировке, — кивнула я. — Кстати, у меня есть документы, подтверждающие, что все изменения согласованы.
Представитель УК заерзал на месте.
— Нам нужно проверить…
— Проверяйте, — я протянула ему папку. — А заодно посмотрите вот это.
Это были распечатанные скриншоты переписки Людмилы Петровны с председателем ТСЖ. В ней она обещала ему процент «за помощь».
— Это подделка! — закричала свекровь.
— Нет, это доказательство коррупции, — поправила я. — Кстати, копии уже у прокурора.
Через десять минут проверяющие спешно ретировались. Людмила Петровна осталась последней.
— Ты думаешь, ты победила? — прошипела она.
— Нет, — я подошла к ней вплотную. — Но я точно знаю, что проиграла ты. Ведь теперь твой друг из ТСЖ знает, что ты его подставила. И полицейские, которых ты подкупила, тоже.
Когда дверь захлопнулась за ней, я опустилась на пол, трясясь от нервного смеха. Но праздновать победу было рано — телефон показал новое сообщение от Максима:
«Ты перешла черту. Теперь по-хорошему не разойдемся.»
Я глубоко вдохнула и набрала номер Лены.
— Все только начинается…
Суд назначили на дождливый понедельник. В здании пахло сыростью и бюрократией. Я сидела рядом с Леной и нашим адвокатом, сжимая в руках папку с документами.
— Не волнуйся, — шепнула Лена. — У нас железная позиция.
Дверь зала открылась, и вошел Максим со своей матерью. Он выглядел уставшим, в помятом пиджаке. Людмила Петровна шла гордо, как на параде, но я заметила, как дрожат ее руки.
Судья начал заседание.
— Истец требует признать право на половину квартиры, приобретенной в браке, — монотонно зачитал секретарь.
— Ваша честь, квартира была куплена моей клиенткой до брака. Прилагаем договор купли-продажи и выписки из банка.
— Но в период брака были вложены значительные средства в ремонт! — закричала Людмила Петровна.
— Гражданка, здесь не место для эмоций. Ваш представитель может…
— У нас есть доказательства, что эти вложения делались исключительно за счет средств истицы, — перебил Роман Леонидович. — И свидетельские показания соседей.
Один за другим выступали свидетели. Соседка Татьяна Ивановна подтвердила, что видела, как я платила строителям. Коллега по работе рассказала, как я брала дополнительные смены, чтобы заработать на ремонт.
Когда очередь дошла до Максима, он говорил путано и нервно.
— Я… мы… это общие деньги были…
— Конкретнее, гражданин, — прервал его судья.
Вдруг дверь зала распахнулась. Вошла та самая Катя — бледная, с красными глазами.
— Я могу сказать? — ее голос дрожал. — Максим мне врал. Он говорил, что квартира его, что жена…
Людмила Петровна вскочила:
— Тишина в зале! — грозно сказал судья.
Катя протянула конверт.
— Это переписка. Где он планировал, как отобрать квартиру…
Последние надежды Максима рухнули вместе с его лицом.
Через час судья огласил решение:
— В удовлетворении исковых требований отказать. Квартира остается в собственности ответчицы.
Когда мы вышли из здания, шел дождь. Максим бросился за мной:
— Алина, подожди! Я… я ошибался.
Я обернулась. Впервые за все месяцы войны я внимательно разглядела его — морщины у глаз, седину в висках. Не мой Максим. Чужой человек.
— Знаешь, — сказала я, — я мечтала об этом моменте. Думала, скажу тебе тысячу колкостей. Но теперь… — я пожала плечами, — мне просто все равно.
Людмила Петровна стояла в стороне, мокрая, жалкая.
— Ты довольна? — крикнула она. — Разрушила семью!
Я открыла зонт и сделала шаг вперед:
— Нет, Людмила Петровна. Это вы разрушили. Когда решили, что чужая квартира важнее сыновнего счастья.
Я ушла под дождем, не оглядываясь. Впервые за долгое время чувствуя, что дышу полной грудью.
