Тот вечер пятницы должен был стать началом идеальных выходных. Я только забрала пятилетнюю Алину из садика. Дочь устало жевала яблоко на заднем сиденье, а я, Марина, пробиралась в пробках, мечтая о диване, чашке чая и тишине. Муж, Игорь, обещал освободиться пораньше и заехать за продуктами, чтобы завтра с утра рвануть на дачу. Нашу дачу. Не шикарную, нет, старый домик в садоводстве, но мы вкладывали в него душу все эти пять лет, что он был нашей крепостью и местом силы.
Я уже представляла, как мы с Игорем завтра утром, пока Алина спит, выйдем на крылечко с кофе, будем слушать птиц и договариваться, что будем сажать в этом году. Мелисса, кабачки, может, рискнуть и с розами поэкспериментировать… Эти мысли были моим личным спасением после тяжелой рабочей недели.
Я заехала во двор, помогла Алине выбраться из машины, и мы, взявшись за руки, побрели к подъезду. В кармане куртки завибрировал телефон. Я достала его, не глядя, решив, что это Игорь уточняет список покупок.
— Алло, дорогой, — сказала я, придерживая дверь плечом для дочери.
В трубке повисла пауза, а потом раздался резкий, властный голос, который вмиг высушил всю мою умиротворенность.
— Мы решили к вам на дачу приехать!
Ни «привет», ни «здравствуй». Даже не «Марина». Просто констатация факта, брошенная с таким тоном, будто мы разговаривали пять минут назад, а не две недели назад на дне рождения свекрови, который закончился тихим скандалом из-за её непрошенных советов по воспитанию Алины.
Я замерла посреди подъезда. Алина потянула меня за руку.
Я не находила слов. В трубке было слышно ровное гудение машины. Они были уже в пути.
— Лидия Петровна… — наконец выдавила я, чувствуя, как по спине бегут мурашки. — Вы… сейчас? Но мы… мы ещё даже не там. Планы…
— Какие ещё планы? — перебила меня свекровь. — Планы меняются. Мы уже выехали. Через час будем. Встречайте.
И тут на заднем плане я услышала знакомый девичий смех. Смеялась Оксана, младшая сестра Игоря. Этот смех, высокий и немного язвительный, прозвучал как последний аккорд в этом абсурдном телефонном разговоре.
— Ладно, не болтай попусту. Там разберёмся, — бросила Лидия Петровна и положила трубку.
Я стояла, уставившись в тёмный экран телефона, не в силах пошевелиться. Алина снова дёрнула меня за рукав, и это вернуло меня в реальность.
— Ничего, солнышко, всё хорошо, — автоматически ответила я, поднимаясь с ней по лестнице, хотя хорошо не было. Совсем.
Как только мы вошли в квартиру, я тут же набрала Игоря. Он снял трубку почти мгновенно.
— Мариш, я уже в магазине, колбасу взял, как ты любишь…
— Игорь, — голос у меня дрогнул, и он это сразу услышал. — Твоя мама только что позвонила.
— И что она сказала? Опять советы давала? — он попытался шутить, но в его голосе тут же появилась настороженность.
— Нет. Она сказала, что они едут к нам на дачу. Прямо сейчас. Уже в пути. Через час будут там.
На той стороне воцарилась тишина. Я представила, как он стоит у витрины с сырами, с телефоном в руке, и его обычное спокойное лицо искажается гримасой недоумения и… страха? Нет, не страха. Предчувствия.
— Это… шутка? — наконец произнёс он.
— Вовсе нет. Со мной так не шутят. С ней была Оксана. Я слышала, как она смеялась в трубку.
— Но… почему? Зачем? Никакого предупреждения! — Игорь засопел, я знала этот его признак начинающейся паники. — Ладно, сейчас позвоню ей, всё выясню. Не переживай.
Он бросил трубку. Я опустилась на стул на кухне. Алина уже включила мультики в зале. Я смотрела в окно на зажигающиеся в сумерках окна соседних домов, но не видела ничего. Только леденящее ощущение катастрофы. Это было не просто нарушение границ. Это было вторжение. Стремительное, наглое, без объявления войны.
Через пять минут перезвонил Игорь. Голос у него был севший, безжизненный.
— Она не отвечает. Позвонил Оксане — та сказала, чтобы мы не волновались и ехали на дачу, всё обсудим на месте.
— Обсудим что? — у меня перехватило дыхание. — Какие планы можно обсуждать, когда к тебе в дом ломятся без приглашения?
— Я не знаю, Марина! — взорвался он. — Я не знаю, что у неё в голове! Поезжай домой, собери вещи. Я сейчас, заеду за вами. Надо ехать. Надо встретить их. Разобраться.
Разобраться. Это слово повисло в воздухе, такое же тяжёлое и безнадёжное, как и всё происходящее. Я отключилась. На автопилоте начала собирать сумки, думая не об идеальных выходных с кофе на крылечке, а о том, какой кошмар ждёт нас впереди. И главный вопрос, который стучал в висках: зачем? Что им нужно от нас на нашей же даче? Просто так, без причины, такое не делается. Значит, причина есть. И эта неизвестность пугала больше всего.
Дорога на дачу, обычно такая приятная и полная предвкушения, в этот раз показалась дорогой на казнь. Мы ехали в гробовом молчании. Я сидела на пассажирском сиденье, сжав кулаки, и смотрела в темнеющее окно. Алина, уловив наше напряжение, не капризничала, а тихо играла с игрушкой на заднем сиденье.
Игорь молчал, вцепившись в руль. Его пальцы были белыми от напряжения. Он пытался дозвониться матери ещё два раза, но трубку никто не брал.
— Может, передумали? Свернули? — робко предположила я, уже сама не веря в эту сказку.
Игорь лишь мрачно покачал головой.
—Ты же знаешь маму. Если она что-то сказала, она это сделает.
Мы подъехали к калитке нашего участка, и моё сердце упало. За нашим скромным, но аккуратным забором из сетки-рабицы стоял чужой, пыльный внедорожник. Он был припаркован криво, одним колесом на моей любимой клумбе с незабудками, которые я так лелеяла. Цветы были примяты, земля разворочена.
Из машины мы вышли медленно, будто на пороге дома нас ждало нечто ужасное. Я взяла за руку Алину, которая спряталась за мою спину.
Калитка была не заперта. Мы вошли.
Картина, открывшаяся нам, вогнала в ступор. Наш ухоженный участок, над которым мы так трудились, превратился в проходной двор. На стульях из беседки сидела Оксана, щёлкала семечки и бросала шелуху прямо на газон. Её дети, семилетний близнецы Ваня и Витя, с дикими воплями носились по грядкам с только что взошедшей зеленью, вытаптывая молодые побеги моркови и укропа. Муж Оксаны, Сергей, сидя на крыльце, курил, положив ноги на недавно покрашенные перила.
И в центре этого хаоса, словно генерал, осматривающий захваченные территории, стояла Лидия Петровна. Она медленно оборачивалась, окидывая нас с Игорем холодным оценивающим взглядом.
— Наконец-то приехали, — произнесла она, не удостоив нас приветствием. — А мы уж думали, вы ночевать здесь останетесь.
Я не могла вымолвить ни слова. Горло сжал ком. Я видела, как дрожит рука Игоря, когда он опустил сумку на землю.
— Мама, что происходит? — его голос прозвучал хрипло. — Что вы здесь делаете?
— А что, нельзя наведаться к родному сыну? — брови Лидии Петровны поползли вверх в удивлении. — Дети внучку повидать хотят. Да и самим отдохнуть в деревне не помешает.
Она лениво прошлась по участку, её взгляд скользнул по яблоням, по аккуратно подстриженному кусту смородины.
— Ну и заросли тут у вас, конечно, — заключила она, тыкая тростью в сторону моих пионов. — Всё это под корень. Картошку будем сажать. Настоящую, а не эти ваши цветочки.
В этот момент Оксана поднялась с кресла и, не спеша, направилась к дому.
— А диванчик в гостиной неплохой, — сказала она, проходя мимо нас, и бросила в мою сторону оценивающий взгляд. — В нашу новую гостиную отлично впишется.
У меня перехватило дыхание. «В нашу гостиную?» Я посмотрела на Игоря. Он был бледен как полотно.
— Что… что она имеет в виду? — прошептала я.
В это время Сергей, оторвавшись от телефона, лениво спросил:
—А ключ от сарая где? Там у вас, кажется, газонокосилка старая есть. Посмотреть надо.
Они вели себя так, будто это их дом. Их участок. Их вещи. Они не просили, они констатировали. Они уже всё здесь перемерили и прикинули, что куда переставить и что выбросить.
Алина крепче вцепилась в мою руку.
—Мама, я боюсь, — тихо сказала она.
Эти слова будто разбудили меня. Я обняла дочь и, глядя на свекровь, произнесла, стараясь, чтобы голос не дрожал:
— Лидия Петровна, мы не были готовы к гостям. Мы не планировали…
— Вот и отлично, — перебила она меня, подходя к крыльцу. — Мы сами всё планируем. Не беспокойся. Сейчас разложим вещи, ужин приготовим. Вы не против, если мы займём большую спальню? Нам с Оксаной и детьми там будет просторнее.
Она сказала это не как просьбу, а как приказ. И, не дожидаясь ответа, повернулась и зашла в дом. За ней, толкаясь, пронеслись её внуки.
Мы с Игорем остались стоять посреди своего участка, среди растоптанных цветов и разбросанных вещей, словно чужие на своей же земле. Воздух был наполнен чужими голосами, чужим смехом, запахом чужой сигареты. Наша тихая гавань была захвачена. И сомнений не оставалось — это было только начало.
