— Я понимаю желание помочь матери, — ответила Алёна, сохраняя спокойствие. — Но почему решением должен быть только переезд к нам? Почему не рассмотреть другие варианты?
— Какие варианты? — его глаза сузились. — Ты предлагаешь отправить её в дом престарелых?
— Нет, конечно. Но мы могли бы помочь ей снять квартиру поблизости. Или… может, Павел тоже мог бы участвовать? Это ведь и его мать тоже. Тем более, она потеряла квартиру из-за него. Мы-то причем?
— Павел в другом городе, — отрезал Кирилл. — И потом, моя мать, мои решения. Что, ты отказываешься помогать родной матери своего мужа?
— Семья — это мы оба, — тихо сказала Алёна. — И наше мнение должно учитываться наравне.
Кирилл вскочил со стула так резко, что тот с грохотом опрокинулся.
— Наравне? — его голос задрожал, лицо исказилось. — Моя мать осталась без крыши над головой, а ты говоришь о каком-то равноправии? Ты хоть понимаешь, как это звучит?
Алёна вздрогнула от его тона, но не отступила:
— Я просто хочу, чтобы мы вместе нашли решение. Которое подойдет всем.
— Решение я уже нашёл, — процедил он сквозь зубы. — Мама переезжает к нам. А твои условия… — он замолчал, словно подбирая слова, — твои условия — это просто эгоизм.
В этот момент телефон Кирилла завибрировал. Он взглянул на экран и поднял трубку, отвернувшись к окну.
— Да, мам, — его голос мгновенно смягчился. — Да, всё в порядке. Конечно, я всё подготовлю.
Алёна застыла, наблюдая за ним. Он слушал, кивал, время от времени бросая на неё раздражённые взгляды. Наконец, не прерывая разговора, вышел в коридор, плотно прикрыв за собой дверь.
Оставшись одна, она опустилась на стул, чувствуя странное оцепенение. В голове мелькали обрывки мыслей. Вот они с Кириллом три года назад обустраивают её кабинет, подбирают светильники. Вот прошлая зима, когда она работала допоздна над проектом, а он приносил ей чай. Вот Тамара Сергеевна, которая каждый раз при встрече критиковала её причёску, одежду, даже голос. Воспоминания текли сплошным потоком, смешиваясь с настоящим.
Через пятнадцать минут Кирилл вернулся. Его лицо выглядело напряжённым, но более спокойным.
— Мама сказала, что может подождать, — произнёс он, не глядя на жену. — Поживёт у подруги неделю-другую. Но дольше нельзя, там тесно.
Алёна хотела ответить, но он поднял руку, останавливая её:
— Даю тебе время передумать. До конца недели. Потом мне нужен чёткий ответ.
— Кирилл, — она встала, пытаясь найти правильные слова, — я правда хочу помочь. Но почему именно переезд? Может, можно снять ей квартиру недалеко от нас? Или, не знаю, студию? Мы бы финансово помогли.
Он посмотрел на неё так, словно не узнавал:
— Студию? Ты предлагаешь моей маме, которая всю жизнь прожила в трёхкомнатной квартире, ютиться в студии?
— Но у нас только двухкомнатная, — растерянно возразила Алёна.
— Зато тут семья, — отрезал он.
Вечером они едва перебросились парой слов. Алёна пыталась работать над проектом, но мысли разбегались. Каждый звук казался оглушительным — шорох бумаг, скрип стула, тиканье часов. Кирилл сидел в гостиной, уткнувшись в ноутбук. Когда она проходила мимо, он даже не поднял головы.
Ночь прошла в тягостном молчании. Алёна лежала на самом краю кровати, боясь случайно коснуться мужа. Прокручивала в голове возможные сценарии. Может, действительно смириться? Перенести рабочее место в угол спальни? Работать в кафе? Смогут ли они втроём ужиться на пятидесяти шести квадратных метрах? И главное — почему она должна жертвовать своим пространством из-за чужой ошибки?
Утром её разбудил громкий разговор на кухне. Кирилл с кем-то говорил по громкой связи. Она узнала голос Павла, его старшего брата.
— Я не собираюсь устраивать маму здесь, — раздражённо говорил он. — У меня ребёнок маленький, сам понимаешь.
— А у меня жена, которая упёрлась, — в голосе Кирилла звучало презрение. — Представляешь, говорит, что это её квартира. Как будто это имеет значение.
— Ну технически это так…
— Какая разница? — перебил Кирилл. — Восемь лет живём вместе, какое это имеет значение — её, моя. Просто надо помочь матери.
— Слушай, ну может она и права, — осторожно заметил Павел. — Вам там будет тесно. Давай просто скинемся и снимем маме квартиру? Я бы половину платил.
— Да при чём тут деньги? — Кирилл раздражённо стукнул чем-то по столу. — Мама хочет жить с семьёй, а не в съёмной конуре.
Алёна накинула халат и вышла из спальни. При виде её Кирилл мгновенно сбросил звонок и отвернулся к окну.
— Доброе утро, — сказала она, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
Он молча кивнул, не поворачиваясь.
Алёна сварила кофе, достала хлеб для тостов. Пыталась вести себя как обычно, но внутри всё дрожало от напряжения. Услышанный разговор не выходил из головы. Значит, даже Павел предлагал более разумное решение?
— Я говорил с братом, — внезапно произнёс Кирилл, нарушая тишину. — Он согласен помогать с деньгами.
— Это хорошо, — осторожно ответила Алёна. — Значит, можно снять квартиру для…
— Нет, — отрезал он. — Мама переезжает к нам. Это не обсуждается.
— Но Павел же сам предлагал…
— Плевать, что он предлагал! — Кирилл резко развернулся, глаза его блестели. — Ты что, не понимаешь? Мама моя, и я решаю, что для неё лучше! А ты… — он осёкся, словно сдерживая готовые сорваться слова.
— Что — я? — тихо спросила Алёна, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле.
— Ты показала своё истинное лицо, — он смотрел на неё с разочарованием. — Думал, у меня жена, а оказалось — квартирантка с правами собственности.
Каждое слово било наотмашь. Алёна стояла, сжимая в руке чашку с кофе, и чувствовала, как внутри что-то обрывается. Не только любовь, но и уважение — то, на чём всё держалось эти восемь лет.
— Это нечестно, Кирилл, — её голос был едва слышен.
— Нечестно? — он усмехнулся. — А поставить мою мать в положение бездомной — это честно? Она тебе ничего плохого не сделала.
— Я не хочу, чтобы она была бездомной, — Алёна чувствовала, что начинает задыхаться. — Я предлагаю другие варианты, но ты не хочешь их даже рассмотреть!
