Эти слова эхом отдавались в голове Алёны весь вечер. «Сама себе хозяйка». Разве не об этом она всегда мечтала?
Когда Кирилл вернулся, она уже ждала его. Он вошёл, хлопнув дверью, бросил портфель и прошёл на кухню, не разуваясь.
— Ну что, надумала? — спросил он, не глядя на неё.
Алёна стояла у окна, прямая, спокойная.
— Да, — её голос звучал уверенно. — Я не буду отдавать свой кабинет.
Кирилл замер, медленно поднимая на неё взгляд.
— Я сказала: я не отдам свой кабинет, — повторила она. — Это моя квартира, моё личное пространство. И я имею право его защищать.
Лицо Кирилла исказилось.
— Тогда ты знаешь, что это значит.
— Знаю, — она кивнула. — Это значит, что ты не готов искать компромисс. Что моё мнение для тебя ничего не значит.
— Ах, теперь я виноват! — он рассмеялся, но смех этот был холодным, неприятным. — Моя мать осталась без жилья, а ты думаешь только о своём драгоценном кабинете!
— Нет, Кирилл, — Алёна покачала головой. — Я думаю о том, как ты поставил меня перед фактом. О том, как даже не попытался найти другой выход. О том, как ты угрожаешь мне разрывом, если я не подчинюсь.
— Я не угрожаю, — процедил он. — Я ставлю точку. Либо мама переезжает к нам, либо между нами всё кончено.
— Значит, кончено, — тихо сказала Алёна.
Он застыл, явно не ожидая такого ответа.
— Что? Ты… ты серьёзно?
— Абсолютно, — она смотрела ему прямо в глаза. — Я не позволю больше решать за меня. Ни тебе, ни кому-либо ещё.
Кирилл стоял, не находя слов. Потом вдруг рванулся к шкафу, начал выдёргивать оттуда свои вещи.
— Прекрасно! — он швырял рубашки, джинсы, свитера в спортивную сумку. — Просто прекрасно! Теперь я вижу, кто ты на самом деле! Всегда была эгоисткой!
Алёна молчала, глядя, как рушится её прежняя жизнь. Странно, но боли не было. Только лёгкая грусть и… облегчение?
— Остальные вещи заберу позже, — бросил Кирилл, застёгивая сумку. — И не думай, что я передумаю!
— Я знаю, — спокойно ответила она.
Он замер на пороге, словно ожидая, что она остановит его, начнёт уговаривать, плакать. Но Алёна стояла молча, прямая и спокойная.
— Ты ещё пожалеешь, — процедил он и хлопнул дверью.
Тишина, наступившая после его ухода, была оглушительной. Алёна медленно опустилась на диван, прислушиваясь к своим ощущениям. Внутри не было ни отчаяния, ни паники — только странное, почти невесомое чувство свободы.
Звонок в дверь раздался через час. Сердце предательски дрогнуло — неужели вернулся? Но на пороге стояла Марина с бутылкой вина.
— Кирилл звонил моему мужу, — пояснила она. — Сказал, что между вами всё кончено. Я подумала, тебе не помешает компания.
Они сидели на кухне, пили вино и говорили. Не только о Кирилле — о работе, о планах, о будущем. И с каждой минутой Алёна всё отчётливее понимала: жизнь не закончилась. Она только начинается.
— Знаешь, — сказала Марина, разливая остатки вина по бокалам, — это странно, но ты выглядишь… светлее. Словно груз с плеч сбросила.
Алёна задумалась. Потом кивнула:
— Наверное, так и есть. Я столько лет подстраивалась, уступала, шла на компромиссы. А теперь впервые решила за себя. И это… правильно.
Через неделю раздался звонок от Кирилла. Голос его звучал неожиданно мягко.
— Алён, может, поговорим? Я погорячился…
Она закрыла глаза, слушая такие знакомые интонации. Когда-то они трогали её сердце. Теперь же она слышала в них только манипуляцию.
— Нет, Кирилл. Я всё решила.
— Значит, восемь лет ничего не значат для тебя? — в голосе появились обвиняющие нотки.
— Значат, — спокойно ответила она. — Именно поэтому я не хочу возвращаться к отношениям, где моё мнение ничего не стоит.
— Да как ты… — он начал повышать голос, но она мягко прервала его.
— Прощай, Кирилл, — и нажала отбой.
Через месяц пришли документы о разводе. Алёна подписала их без колебаний.
Ещё через два месяца, вечером в пятницу, она столкнулась с Павлом в супермаркете около дома. Он выглядел уставшим, с корзиной, полной полуфабрикатов. Увидев её, замер между стеллажами.
— Алёна… привет, — на его лице отразилась смесь неловкости и удивления.
— Павел? А ты что тут делаешь?
— Приехал к маме и Кириллу на выходные, — он неуверенно улыбнулся. — Вот, ужин себе выбираю. У них там свои планы на вечер.
Они оба замолчали, не зная, что сказать дальше. Затем Павел словно решился:
— Слушай, может выпьем кофе? Тут рядом неплохое место. Мы всё-таки не чужие люди.
Что-то в его глазах — искреннее раскаяние, желание поговорить — заставило Алёну согласиться.
Через полчаса они сидели в маленькой кофейне. Павел долго вертел чашку в руках, явно подбирая слова.
— Я хотел извиниться, — наконец сказал он. — За всю эту ситуацию. За то, что мама потеряла квартиру из-за моего бизнеса. За то, что Кирилл вёл себя как… — он замолчал, подбирая слово.
— Как Кирилл, — спокойно закончила Алёна.
— Она всё-таки переехала к нему, — продолжил Павел. — Они сняли трёхкомнатную квартиру. Больше нашей прежней.
— Значит, могли себе это позволить, — заметила Алёна без горечи.
— Дело было не в деньгах, да? — тихо спросил Павел. — А в контроле?
Она лишь пожала плечами:
— Теперь это уже не важно.
Вечером Алёна вернулась домой — в свою квартиру с высокими потолками и солнечным кабинетом. Бросила ключи в вазочку, привычным движением налила чай в любимую чашку. За окном садилось солнце, окрашивая комнату в тёплые, золотистые тона.
Она стояла у окна, чувствуя, как внутри разливается спокойствие. В кабинете ждал недоделанный проект, на столе лежала открытка от Марины, приглашавшей на выставку. Жизнь продолжалась — своя, настоящая, без компромиссов, которые разрушают душу.
Алёна улыбнулась собственным мыслям. Пожалуй, бабушка была права. Лучше быть одной, чем с тем, кто не уважает твоих границ. Хотя «одна» — это неправильное слово. Скорее, «свободна». Свободна быть собой, принимать решения, выбирать свой путь.
И это стоило всех потерь.
Друзья, так же делюсь своим Telegram-каналом, скоро он будет только для тех кто присоединился — это мой новый уголок вдохновения, еще много нового и полезного. Без воды, как вы любите. Присоединяйтесь!
