— Я опаздываю, — сказала она наконец. — До свидания, Нина Борисовна.
— Не думай, что это конец, — отрезала свекровь. — Андрюша своего добьётся. У него все документы на руках. Он же регулярно платил, есть доказательства. А то, что ты там потом что-то выплачивала… это ещё доказать надо.
— Я сохранила все квитанции и выписки, — ответила Елена.
— А ещё у него хороший адвокат. Он своего добьётся. Ты уж поверь. Лучше по-хорошему договоритесь. Подумай о будущем.
Трубка замолчала — Нина Борисовна повесила трубку первой, не дожидаясь ответа. Елена медленно опустила телефон. Руки дрожали, но не от страха. От злости.
Почему она позволяет им так с собой разговаривать? Почему вечно чувствует себя виноватой — перед мужем, который её бросил, перед свекровью, которая всегда её презирала, перед дочерью, которой не смогла сохранить полную семью…
Дорога на работу прошла как в тумане. В аптеке она двигалась на автопилоте — отпускала лекарства, проверяла рецепты, разговаривала с клиентами. Но внутри всё кипело от негодования и какой-то новой, незнакомой решимости.
— У тебя всё нормально? — спросила Наталья во время обеда. — Выглядишь странно.
— Нормально, — кивнула Елена. — Просто много думаю.
— О повышении? — улыбнулась коллега. — Олег Сергеевич же говорил, должность заведующей твоя. Официально с первого числа. С новым окладом.
Елена благодарно кивнула в ответ на напоминание о хороших новостях. Повышение было важно — сейчас, когда намечалась битва за квартиру, дополнительные деньги не помешают. Ей предстояли траты на адвоката, возможно, и на экспертизы для суда.
Вечером, вернувшись домой, Елена первым делом достала шкатулку с документами. Разложила на столе квитанции об оплате ипотеки за последние годы. Всё подтверждало её слова — последние два с половиной года она тянула жильё в одиночку.
Катя сидела на кухне, делая уроки. На столе стоял недоеденный бутерброд и стакан с соком. В последнее время дочь ела мало — видимо, переживала из-за конфликта с отцом.
— Мам, — подняла она голову от тетради, — тебе бабушка звонила?
— Да. Ты с ней говорила?
— Угу, — Катя опустила глаза. — Она сказала, что ты хочешь лишить папу его доли и что я должна тебя «образумить». А ещё сказала, что нам всё равно придётся съехать, так что лучше сейчас всё решить мирно.
Елена почувствовала, как внутри всё холодеет. Значит, теперь они давят на дочь. Используют ребёнка, чтобы манипулировать ею.
— И что ты ответила? — тихо спросила она.
— Сказала, что это не моё дело. Это вы между собой разбирайтесь.
— Катюш, — Елена села рядом с дочерью, — ты же понимаешь, что это наш дом? Что если мы съедем, придётся менять школу, друзей…
— Мам, — перебила её дочь, — я знаю, что он поступает подло. И бабушка тоже. Я всё понимаю, не переживай.
В дверь позвонили. Елена вздрогнула — было уже довольно поздно для гостей.
— Кто там? — спросила она через дверь.
— Я, — раздался голос Андрея. — Надо поговорить.
Елена посмотрела на часы — девять вечера. Поздновато для визитов. Но она открыла — знала, что рано или поздно он явится снова.
Андрей стоял на пороге с папкой в руках. Выглядел усталым, но решительным.
— Поговорим? — спросил он, проходя в прихожую. — Катя дома?
— Да, делает уроки, — Елена кивнула в сторону кухни.
— Хорошо, — сказал он. — Давай в комнате тогда, не будем ей мешать.
Они прошли в комнату. Андрей сел в кресло — то самое, которое когда-то считал своим. Елена осталась стоять.
— Я не буду ходить вокруг да около, — начал он. — Мама сказала, ты всё равно не согласишься на мирное решение. И адвокат считает, что лучше всё решать официально. Поэтому я подал иск.
— Иск? — переспросила Елена.
— В суд. О разделе имущества. — Он протянул ей один из листов. — Вот, тебе копия заявления. Тут всё расписано — первоначальный взнос, мои регулярные выплаты, всё документально подтверждено.
Елена взяла лист, пробежала глазами. Действительно, иск о разделе совместно нажитого имущества, ссылки на статьи Семейного кодекса, подробный расчёт долей.
— Значит, ты хочешь отобрать у нас дом, — сказала она.
